Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
же, однако, к Лифанову, – в свою очередь перебил ее Пятищев. – Разумеется, каждое его посещение приносит мне неприятность. Я его принимаю у себя по необходимости, скрепя сердце, заставляю себя быть с ним ласковым. Это нужно мне, потому я перед ним виноват. Но ты-то, ты-то для чего его кофеем у себя поила?
– Ах, уж вам известно? Подсмотрели и доложили? – вскинула на него Василиса глаза. – А затем, что он теперь здешний хозяин. Ведь я вам уж не нужна. А он, может статься, в экономки меня возьмет.
– А ты к нему пойдешь?
– Да отчего же? Руки-то у меня не отвалились, коли ежели бы взял, – проговорила Василиса, улыбаясь. – А только он не хочет… «У меня, – говорит, – жена – хозяйка».
– Ах, уж ты ему даже и предлагала! Не ждал я от тебя этого.
Пятищева что-то кольнуло. Ему сделалось обидно, горько. Он нахмурился. Василиса не смутилась и продолжала:
– Да отчего же и не предложить? Хлеб за брюхом не ходит, а брюхо…
– Ну, оставим, оставим это. Ты должна завтра выехать в дом садовника.
– И выеду. Я купца потешу.
– А мы въедем в этот дом.
– Удивляюсь, как вы влезете сюда со всей своей требухой!
– Да ведь только на неделю, пока капитан и княжна не приищут себе помещения в посаде. А я за границу… Это уж решено.
– Никуда вы не уедете, – покачала головой Василиса. – В домишко-то этот, может статься, переселитесь, а уж отсюда никуда…
– Нет, нет! Я слово Лифанову дал! Честное слово дворянина, что только на неделю! – воскликнул Пятищев. – Ну, может быть, дней на десять, а уж не больше. И тебе в домишке садовника больше недели жить нельзя. Так я порешил с Лифановым.
– Ну, обо мне-то теперь не заботьтесь, – махнула рукой Василиса. – Я на своей воле. Коли обо мне другие не заботятся, я сама себе госпожа и должна о себе думать. Не возьмет он меня к себе в экономки, так я этот домик под себя у него найму. Домик садовника то есть. Найму и буду в нем жить. Купец сдаст. Он человек торговый. Он понимает выгоду. Лучше же ему взять что-нибудь за домишко, чем он будет зря пустой стоять.
Пятищев хоть и решил расстаться с Василисой, но его от этих слов коробило. Он пожимал плечами, вздыхал, морщился, тер лоб. Он для того и пришел к ней, чтобы сказать, что они навсегда расстанутся, но он все-таки ждал от нее сцен, попреков, ревности, слез, то бурных, то нежных – и вдруг ничего этого нет, вдруг она сама первая приготовилась к расставанию с ним. Василиса смотрела на него, улыбаясь. Она сняла с плиты сковородку с яичницей, подошла к столу и сказала все еще сидевшему около него Пятищеву:
– Вы чего это дуетесь, как мышь на крупу? Должна же я и о себе заботиться, как мне жить и питаться. Да… Ведь нужно же мне как-нибудь жить и подумать, чтобы быть сытой, если меня бросают. Ведь не кошка я, не могу без угла жить и питаться мышами. Да и кошка угол имеет. Вот я найму себе у купца домик, буду жить, вязать кружева и продавать в посаде, начну заниматься белошвейством, как раньше занималась. Я не вы, я человек рабочий, я всегда себя пропитаю как-нибудь…
Пятищев