Купец пришел! Повествование о разорившемся дворянине и разбогатевших купцах. Николай ЛейкинЧитать онлайн книгу.
Лифанова, и люди его вносили через кухню большие сундуки, ящики и корзины. Первое, что бросилось Пятищеву в глаза, – это два громадных самовара и узел с подушками. Подушек было множество. С подводами явилась и кухарка Лифанова, пожилая женщина в расписном шерстяном платке. Приехали и маляры и под руководством их хозяина Евстигнея Алексеева разводили у крыльца в ведрах с клеем мел для беления потолков. На крыше дома стучал ломом кровельщик Гурьян, выворачивая со своим подмастерьем и мальчиком проржавевшие листы железа. А внизу у угла дома стоял раздраженный капитан с ощетинившимися усами и кричал наверх:
– Мастеровые! Не сметь стучать! Прочь с крыши! Здесь в доме больная!
Но с крыши – никакого ответа.
– Эй! Кому говорят? Кровельщики! Кто вам позволил? Нельзя теперь работать! – продолжал капитан. – Вообрази, какое нахальство! – обратился он к подошедшему к нему Пятищеву, поздоровавшись с ним. – Княжна всю ночь не спала, бредила, под утро только немного забылась, а кровельщики залезли, не спросясь, на крышу и стучат, как в кузнице. Хозяин! Кто там хозяин? Кровельщик! Сойди сюда вниз для объяснений! – опять закричал он.
– Да… конечно, они очень уж скоро, сразу принялись за работу, – сказал Пятищев, – но княжну теперь самое лучшее перевести в тот домик. Сейчас же перевести. Там тихо, вдали от шума.
– Как перевести, если она лежит пластом! – возвысил голос капитан. – Она горит, она вся в жару. Надо смерить температуру. У ней температура ужасная. Ночью княжна выпила полграфина воды, говорила бессмысленные слова, проклинала купца. А ты перевести! Она ступить не может, на ногах не держится.
– Ну, на кровати перенесем.
– Но ведь это же убьет ее, пойми ты, убьет!
– Однако надо же это сделать. Сейчас Лифанов может приехать.
– Плевать мы хотим на твоего Лифанова! Он, мерзавец, должен иметь уважение к несчастной больной женщине, – раздражался капитан. – Ведь сам, подлец, когда-нибудь умирать будет, нужды нет, что пузо наел, как арбуз. Никуда нельзя ее сегодня отсюда переносить. Эй, кто там на крыше? Сюда! Слезай и иди сюда! – не унимался он.
Но стук на крыше усиливался. К главному крыльцу портиком подъехала подвода с мебелью, и в открытую дверь потащили какой-то шкаф. Тут же помогал и Левкей.
Капитан бросился к несущим шкаф.
– Не сметь входить в комнаты! Не сметь вносить вещи! – заорал он. – Кто позволил? Назад!
– Как же назад-то? – возмущались возчики. – Нам приказано… Приказано в дом поставить.
– Убью! Говори, кто приказал? Кто приказал?
– Как кто? Сам Мануил Прокофьич.
– Да я и твоего Мануила Прокофьича турну отсюда в три шеи. Понимаешь ты, в доме больная женщина лежит, княжна, умирающая старушка.
Маляр Евстигней слушал и улыбался саркастической улыбкой.
– Не слушайте, ребята, вносите! Не бойтесь, вносите, – проговорил он остановившимся было носильщикам. – Пустяки… вносите, как велел Мануил Прокофьич.
– Да как