Жажда. Рэйвен ЛейланиЧитать онлайн книгу.
а отец уже начал с кем-то встречаться. Эта откровенность была следствием того противоречия, которое определило меня на долгие годы – моего стремления к абсолютному уединению и моего же поспешного предательства этих усилий, стоило мне только завладеть вниманием мужчины. Я делала вид, что не замечаю последствий подобной самоизоляции, но в разговоре с кем-нибудь всякий раз обнаруживалось, как я чрезмерно старательно компенсирую атрофию социальных мышц.
Я была счастлива оказаться вовлеченной хоть во что-то, даже если этим чем-то был разговор по большей части в одни ворота с мужчиной вдвое старше меня. Мы встречались во время моих обеденных перерывов, и он покупал мне мороженое. Я сидела в кабине его универсала и смотрела, как он заряжает и разряжает ружье. Я склонялась над витриной с ножами танто[8] и позволяла ему проводить пальцами по моим волосам. Когда он спросил, сколько мне лет, я соврала. Когда я рассказала ему, что отец не появлялся дома уже несколько недель, он позаботился о том, чтобы у меня были деньги на еду, а иногда звонил и спрашивал, что у меня на ужин. Но все-таки, бывало, я чувствовала его осторожность, сквозившую даже в ругательствах, вопросы между делом о возрасте моих воображаемых парней, историями о которых я его кормила.
На нашем пятом свидании в обеденный перерыв он достал с витрины охотничий нож и вложил его мне в руку. Привычный шведский дэт-метал на фоне словно понизился до шепота под тяжестью дубовой рукоятки и стального лезвия. Хотя Клэй и пытался сберечь мою невинность, временами я чувствовала, что он старается меня напугать. Как и все дети, такой вызов я проигнорировать не могла, твердо решив быть стойкой и смелой. Так что мы купили в CVS «Ред Булл», и он проколол мне уши с помощью зажигалки Зиппо и иголки. Мы поехали к нему – Клэй жил в вагончике в Трое, – и он приготовил мне стейк и показал коллекцию старинного оружия. В его поведении было что-то автоматическое: он постоянно находился в каком-то бессмысленном движении, все время с оружием в руках, как будто бессознательно готовился использовать его по назначению. Он казался сосредоточенным на чем угодно, но только не на том, как заряжать обойму и передергивать затвор. Но случались и моменты, когда мой страх испарялся: например, когда он проходил мимо магазина, где я поправляла вешалки, и в воздухе витало наше общее понимание того, что мы оба ищем разрушения, что мы были цветными в городе, лишенном красок, что мы говорили не столько на языке любви, сколько на языке заговорщиков. Так что когда он вложил мне в руку нож, я расценила это как признание – для него я стала человеком. Он изучил меня и признал мои размышления, мои чувства, саму вероятность того, что даже в моей маленькой подростковой вселенной может существовать повод для убийства.
Дома я прижимаю к бедру тыльную сторону холодного лезвия. В течение тридцати восьми минут смотрю порно на семейном компьютере, а затем сажусь на автобус до дома Клэя. Он не задал ни одного вопроса, только открыл дверь и затащил
Танто – традиционный нож, известный в японской культуре как самурайский кинжал.