В эфире. Рубен Самвелович АракелянЧитать онлайн книгу.
понять природу нахлынувшей на него волны. Ощущение было очень знакомым и таким далеким, что добраться до него было крайне сложно. Еще одно небольшое усилие, и ответ сам всплыл на поверхность, поразив ищущего своей простотой. Он просто больше не ощущал эфира, наполнявшего весь мир вокруг, его словно не было, будто бы он просто-напросто пропал, хоть это было невозможно. Чувство очень походило на то, что он испытывал в далеком детстве, когда еще не знал о том, как выглядит окружающий мир на самом деле, отсюда и своего рода дежа-вю. Открытие не придало ему ни капли уверенности, ведь дальше предстояло идти именно так, не имея никакой связи с действительностью, кроме пресловутых пяти чувств, дарованных ему по праву рождения. Он был будто голый, стоя здесь, на этом небольшом импровизированном балконе в скале, и пытаясь отыскать хоть какую-то накидку, шаря руками в абсолютной пустоте и темноте.
С балкона в скале крутой спуск вел вниз, к самому подножью, которое тонуло в густых зарослях камыша. Он рос так густо и так плотно, что отсюда, сверху казалось, будто бы сквозь него невозможно было пройти. Но так лишь казалось. Пустые высокие стебли покорно отодвигались в сторону, лишь немного замедляя привычный слегка осторожный темп ходьбы. Вода под ногами звучно хлюпала, аккомпанируя бесчисленным трелям миллиардов сверчков, проживающих в местных топях. Они будто бы приветствовали пришедшего. Или предупреждали его о том, что дальше идти не нужно. Сложно было отличить одно от другого, слишком уж торжественными были оба этих звука. Оставалось лишь продолжать вышагивать ногами, обутыми в высокие сапоги, всякий раз погружая ступню в пучину неизвестности, не имея никаких гарантий того, что удастся извлечь ее наружу для совершения следующего точно такого же шага. Путник пытался ощутить хотя бы частичку эфира в воде, где его концентрация обычно выше, чем в воздухе, но даже вода под ногами была будто бы совершенно пуста и безжизненна. Вот оно, это слово, которое так долго не приходило на язык. «Безжизненность». Именно оно лучше всего характеризует это место, с самого выхода из тесной пещеры, где отголоски жизни все еще присутствовали вокруг, пусть и совсем не такие, какими он их привык видеть. Здесь же не было ровным счетом ничего, только абсолютная пустота и мир, состоящий из одних лишь безжизненных декораций. По красному небу было сложно определить время суток. Оно застыло где-то между днем и вечером, и будто бы совсем не собиралось двигаться дальше по уготованной тропе времени. Все в этом месте буквально кричало о том, что привычные законы бытия не имеют здесь абсолютно никакой силы.
Он шел уже несколько часов, а вечер так и не думал наступать. Вероятно, здесь, в этом подобии такого знакомого и близкого ему мира, он так и не наступит. Еще десяток отодвинутых стеблей, и нога ступила на просторную поляну, окруженную будто бы стеной, высоким камышом. Посреди поляны стоял массивный каменный алтарь, такой древний, что вся его нижняя часть тонула в топкой поверхности, на которой он был когда-то расположен. По граням каменного стола, испещренным