Мой желанный враг. Лена СоколЧитать онлайн книгу.
лицо – новый человек, – хмурится доктор. Мне почему-то кажется, что там, под маской, он пытается мне улыбнуться. – На воссоздание облика и восстановление уйдет несколько месяцев, но у вас сильный, молодой организм, думаю, вы справитесь.
– Спасибо, – благодарит за меня дядя Саша.
Он жмет ему руку.
Мое сердце бьется как сумасшедшее, виски давит скрипучей болью, горло саднит, но я упрямо жду, когда медик покинет помещение.
– Все хорошо, Поля, скоро я заберу тебя домой, – шепчет Александр Федорович, когда хлопает дверь.
У меня нет никакого дома, о чем он?
– Куда? – спрашиваю я.
– К себе, Поля, к себе. Никто не должен знать, что ты жива.
– Никто не знает?
– Нет. – Он мотает головой.
Я пытаюсь приподняться, но резкая боль укладывает меня обратно. Все правильно: если бы кто-то знал, что я выжила, то за мной давно бы пришли.
– Где мой ребенок? – задаю самый главный вопрос.
Но дядя Саша меня будто не слышит.
– Я ехал следом, увидел, как машина рухнула с обрыва. Затаился за деревьями, там была такая суматоха, потом взрыв. Я хотел бежать, но вдруг мне показалось, что что-то шевелится внизу, на уступе. Осторожно спустился и обнаружил тебя. Тебе очень повезло, Поля, что ты зацепилась одеждой за камни.
– Где Ярослав?
Александр Федорович вздыхает.
– Он у него. Марк никого к нему не подпускает. Сказал мне: «Не лезь, старик, не в свое дело, если хочешь жить». Потому я и не повез тебя в больницу, Поля. Я и в морге договорился, я им заплатил. Он не должен знать, что ты жива, иначе сама знаешь… – Мужчина виновато отвел взгляд. – Полина умерла, и пусть это так и остается. Вчера он скорбел на ваших похоронах, сегодня уже переехал в ваш дом.
– В наш дом? – Я почти ничего больше не вижу от слез. – А разве наследовать его должны не вы и Ярослав? Разве не вам должны были отдать ребенка?
– Таким, как Загорский, закон не писан. Да что я тебе объясняю? Явись я туда с любым намерением, и некому было бы тебя выхаживать, Полечка.
Я молчу, пытаясь переварить услышанное. Меня больше нет, я мертва. Истерзана. Но беспокоят меня больше не те шрамы, что на лице, а те, что на сердце. Единственное, что не дает мне умереть окончательно, это мысли о моем ребенке. Я должна встать на ноги, прийти и забрать его.
– Мы со всем справимся, Полечка, мы что-нибудь придумаем, – причитает дядя Саша. – Ты только держись…
– Молокоотсос, – обрываю его я, открывая опухшие веки.
– Что? – не понимает мужчина.
– Раздобудь мне молокоотсос. Срочно. Я сама буду кормить своего сына.
– Поль, ты что такое говоришь? – затрясся он. – У тебя сложнейшие операции были, а сколько еще предстоит. Ты не в состоянии, у тебя уже нет никакого молока, ты его уже потеряла, не нужно себя истязать! Пожалуйста! Ты не должна думать сейчас об этом…
– Принеси мне его, – твердо говорю я.
Когда умирает тот, кого ты знаешь, остаются воспоминания: голос, запах, ваши разговоры, его любимые занятия.
Когда