КИФ – 4. «РЖД». Наталья СажинаЧитать онлайн книгу.
тоже называли купе, хотя купе – это отсеки в купейном вагоне, где каждый отсек имеет свою дверь. В купе кроме меня было ещё двое. Может и больше, но я запомнила только двоих.
Рядом со мной на нижней поле сидела красивая девушка. У неё были прямые светлые волосы, убранные со лба широким гладким ободком. А напротив, через откидной столик, ехал парень в военной форме. Наверное, он демобилизовался – отслужил положенные два года в армии и возвращался домой. Он вёз подарок для своей невесты.
Этому подарку могли бы позавидовать все девушки мира! Во всяком случае, я никогда такого не видела ни до, ни после той встречи. Высоту от нижней до верхней полки занимал упакованный в прозрачный целлофан медведь. Он был голубым, только живот и ладошки были белыми. Его шерсть лежала колечками, как волосы у большинства кукол того периода. Из этой синтетической шёрстки очень легко делались когти: прядки разделялись на кончиках лап и укладывались воздушными кольцами! Нет-нет, – она засмеялась, увидев изумление на лице собеседника, – когти не были задуманы производителем, это не был трансформер, обычная мягкая игрушка, просто большая. Очень большая для того времени.
Наш попутчик в военной форме был настолько любезен, что позволил поиграть с медведем. Он его даже распаковал! Новенького подарочного медведя для двух случайных соседок – вот что было чудом.
автор иллюстрации Weis
Мы очень аккуратно разворачивали конфеты «Золотой улей». Да, это был именно «Золотой улей», медово-жёлтые соты на фантиках, приглушённые тона, некричащая упаковка. Конфетам советских фабрик не нужно было кричать о себе, они и так были вкусные, даже шоколадные батончики, которые я не любила. Это я потом поняла, что они тоже были вкусные, когда все продукты изменили вкус. А в том «купе» мы сворачивали пустые фантики, сохраняя форму, будто в них всё ещё конфеты. И вкладывали лёгкие как пушинки «конфеты» в голубые медвежьи когти. Будто он тоже сладкоежка и держит когтями «Золотой улей». По две штуки в каждую лапу.
Она смотрела куда-то в небо так восторженно, будто всё ещё видела необыкновенного медведя…
– То есть, – он аккуратно подбирал слова, – эта эмблема на борту твоей тарелки, голубой медведь, это – мягкая игрушка?! Которая даже не твоя?
Она смутилась и заговорила сбивчиво, словно оправдываясь.
– Я понимаю, что выгляжу старомодно со своей допотопной моделью. Конечно, никто уже не пользуется тарелками, они морально устарели, тихоходны, форма кажется смешной. Наверное… Но это был мой незакрытый гештальт. А потом я привязалась к своей малышке. А она привыкла ко мне. Она отзывчивая и деликатная, чувствует моё настроение. Я не могу её оставить, это было бы предательством. И потом, мне хватает её возможностей. Для моего образа жизни большего не нужно. В каком-то смысле это любимая игрушка, сбывшееся ожидание.
Он ободряюще улыбался, её растерянность