Афганские эпизоды. Сборник коротких рассказов. Николай ШамринЧитать онлайн книгу.
просто предложили принять истинную веру и добровольно встать в ряды моджахедов. Солдат, в силу атеистического воспитания, был далёк от религиозных вопросов, но ему очень хотелось жить и, потому, он согласился уже после первого общения со старейшиной. Вначале всё было чуждо и даже дико, но постепенно он привык к укладу жизни, тем более что в племени к нему относились почти как к равному. Мулла позже объяснил ему, что обратить неверного в истинную веру, есть священный долг правоверного. Конечно, Михаил не раз задумывался о побеге и возвращении к своим, но настал день, когда ему пришлось сделать окончательный выбор. Прошло что-то около трёх месяцев со дня его пребывания в новой семье и вот, однажды, после, ставшей уже привычной предутренней молитвы, его вызвал старейшина и, указав на завёрнутое в кошму тело, сказал:
– Мухаммад! Ты должен доказать, что готов стать истинным воином. Это – русский лётчик, его самолёт сбили, когда он сбрасывал бомбы на наших братьев. Он уже не жилец, но ещё дышит. Прояви милосердие, облегчи его страдания, и мы сможем доверить тебе оружие.
Михаил не помнил, как нажимал на спуск и сколько патронов израсходовал. Он помнил только, как дёргался от выстрелов автомат в его руках. В тот день он стал настоящим Мухаммадом, а этот автомат – его верным спутником. Сейчас, лёжа на песке, он вдруг поймал себя на мысли, что не боится встречи с бывшими соотечественниками, напротив, ему было любопытно, узнают ли они в обожжённом солнцем душмане, солдата-срочника? Порывшись в заплечной сумке, Мухаммад вытащил белую рубашку. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, в одном из военных фильмах, он видел сцену с парламентёрами, идущих к окопам противника с белым флагом над головой. «Ничего, – подумалось ему по-русски, – сойдёт за флаг. Не зря Хафиза уложила свежую рубаху. Как чувствовала, что пригодится». Призыв командира прервал нестройный поток липких от жары мыслей.
Окрик: «Стой! Садись там, где стоишь», застал парламентёра в трёх шагах от вершины бархана. Моджахед послушно опустился на песок:
– Хорошо, командир.
Над песчаным гребнем показалась голова русского, очевидно, командира отряда. Мухаммад увидел в глазах офицера усталость и решимость. Сердце моджахеда сжалось от внезапной тоски, но поборов приступ, он первым задал никчемный вопрос:
– Что, командир, изучаешь?
Тот и не думал скрывать удивление:
– Ты – русский?
Мухаммад ответил с готовностью:
– Нет. Я – мордвин. Но, это дело не меняет. Я был в плену, принял ислам и теперь, я – пуштун. И моджахед.
– По убеждению? Или так, в силу обстоятельств?
Командир явно тянул время, но душман всё-таки ответил:
– Это важно? Можешь считать так, как тебе удобно. У меня здесь семья… Ладно, всё это сейчас неважно.
– С чем пожаловал, болезный?
В голосе русского слышалось презрение. Мухаммад вновь почувствовал, как тоска сжала его сердце. Слегка переведя дыхание, он приступил к главному:
– Командир