Избранное. Андрей ДементьевЧитать онлайн книгу.

      Я живу открыто,

      Не хитрю с друзьями.

      Для чужой обиды

      Не бываю занят.

      От чужого горя

      В вежливость не прячусь.

      С дураком не спорю,

      В дураках не значусь.

      В скольких бедах выжил,

      В скольких дружбах умер!

      От льстецов да выжиг

      Охраняет юмор.

      Против всех напастей

      Есть одна защита:

      Дом и душу настежь…

      Я живу открыто.

      В дружбе, в буднях быта

      Завистью не болен.

      Я живу открыто,

      Как мишень на поле.

      Отец, расскажи мне о прошлой войне.

      Прости, что прошу тебя снова и снова.

      Я знаю по ранней твоей седине,

      Как юность твоя начиналась сурово.

      Отец, расскажи мне о друге своем.

      Мы с ним уже больше не встретимся в мае.

      Я помню, как пели вы с другом вдвоем

      Военные песни притихнувшей маме.

      Отец, я их знаю давно наизусть,

      Те песни, что стали твоею судьбою.

      И, если тебе в подголоски гожусь,

      Давай мы споем эти песни с тобою.

      Отец, раздели со мной память и грусть,

      Как тихие радости с нами ты делишь.

      Позволь, в День Победы я рядом пройдусь,

      Когда ордена ты, волнуясь, наденешь.

      Не могу уйти из прошлого,

      Разорвать живую нить…

      Все, что было там хорошего,

      Мне б хотелось повторить:

      Возвратить отца бы с матерью,

      Вместе с молодостью их,

      В дом,

      Где стол с крахмальной скатертью

      Собирал друзей моих.

      И вернуть бы из трагедии

      Сына в радостные дни,

      Где мы с ним футболом бредили,

      Жгли бенгальские огни.

      Где дожди сменяли радуги

      И года сквозь нас неслись.

      Где на счастье звёзды падали…

      Да приметы не сбылись.

      В тот день меня в партию приняли.

      В тот день исключали из партии

      Любимца студенческой братии

      Профессора Гринера.

      Старик был нашим учителем.

      Неуживчивым и сердитым.

      Он сидел и молчал мучительно,

      Уже равнодушный ко всем обидам.

      Его обвиняли в таких грехах!

      А мне все казалось, что это – травля.

      И сердце твердило: «Неправда! Неправда!»

      – А может быть, правда? –

      Спрашивал страх.

      Страх… И я поднял руку «ЗА».

      За исключение. И, холодея,

      Вдруг я увидел его глаза,

      Как, наверно, Брюллов

      Увидал Помпею.

      Вовек не забуду я те глаза.

      Вовек не прощу себе подлое «ЗА».

      Мне было тогда девятнадцать лет.

      Мне рано выдали партбилет.

      Матери,

      Мы