Фокус гиперболы. Анатолий СамсоновЧитать онлайн книгу.
Ну и доложи, что есть, мол, такое мнение английских студентов.
– Достал ты меня! Расскажи лучше про невесту.
– Нет уж, извини, это личное. Лучше ты мне расскажи: почему ты вынужден читать роман этого величайшего мастера – Булгакова – в столь непотребном самиздатовском виде. Чем он не потрафил нынешнему официозу? А ведь даже товарищ Сталин читывал книжки Булгакова, хаживал на его спектакли и по-своему, по-сталински, благоволил ему? Затрудняешься сказать? А давай я попробую. – Петр порылся в газетах, извлек номер «Правды» и показал первую полосу. – Вот, смотри. Члены Политбюро крупным планом. Старческий ареопаг. Вот это кто? Здесь он выглядит прилично. По крайней мере, ширинка застегнута и из нее не торчит конец…. ха-ха… – я вижу, ты слишком лестно о нем подумал, – конец сорочки. Так кто это? – Ну, Суслов, – нехотя ответил Николай.
– Правильно, Суслов. А теперь вглядись в это лицо. Законы биологии неумолимы, он стар. А старость никому не добавляет ясности и живости ума. А ведь этот человек возглавляет идеологический и пропагандистский аппарат многонационального, огромного и сложного государства. Он же его и высший цензор. А народная мудрость гласит: каков поп, таков и приход.
Я тебе такую историю расскажу. Жил в Москве молодой писатель по фамилии Фулин. Написал этот Фулин роман о жизни сельской молодежи. Сам Фулин родился и вырос в Москве и в сельской местности бывал только на предмет употребления шашлыков и даже от студенческого «обязона» – осенних сельхозработ – всегда косил с липовой справкой о паховой грыже. Но пером Фулин обладал бойким, а фантазией буйной. Роман он накалякал, и роман получился неплохой: и идеологический настрой, и образы, и диалоги – все как надо. И, разумеется, где молодежь, там и любовь. Была у Фулина в романе живая сценка. После комсомольского собрания (как же без него) в сельском клубе остались два активиста: он и она. Остались, чтобы навести порядок: расставить столы и растащить стулья.
Дело было по весне, дело было молодое. В общем, случилась у них любовь прямо на покрытом кумачом столе. Фоновый эпизод, не более.
Закончив роман, пошел Фулин по издательствам. Начались его муки. Роман похваливали, но не печатали, многозначительно вперивая глаза в потолок.
Помнишь, у булгаковского Мастера был друг, – Алоизий Могарыч – который наставлял его, что, мол, эта глава не пойдет, и не пойдет потому-то и потому. Был свой Могарыч и у Фулина. В Горкоме партии. Поплакался ему Фулин, тот навел справки и огорчил писателя: – Там, – и опять многозначительный кивок и взгляд вверх – проскочил вердикт – «глумление над устоями и извращение принципа социалистического реализма» и как-то это связано с любовной сценой. Могарыч из Горкома фулинского романа, конечно, не читал и стал пытать автора. Автор живописал любовную сценку. Могарыч задумался вслух: – Странно, он же ее… гм… оприходовал по согласию и без извращений? Не анально же? На столе? На столе – нормально.