Политическая история Первой мировой. Сергей КремлевЧитать онлайн книгу.
Дмитрия Алексеевича Милютина, одного из авторов Сан-Стефанского русско-турецкого договора, Берлинским трактатом существенно урезанного: «Если достигнем хоть только того, что теперь уже конгрессом постановлено, то и в таком случае огромный шаг будет сделан в историческом ходе Восточного вопроса. Результат будет громадный, и в России можно будет гордиться достигнутыми успехами».
Милютин был политиком-практиком, в отличие от профессорствующих и литераторствующих болтунов-славянофилов. Поэтому и он, и канцлер Горчаков понимали, что Россия на Востоке одержала такую победу, которая намного превышает наши возможности воспользоваться ей. Мы и так получили немало: Карс, Батум, закрепление своих позиций на Кавказе.
Конгресс проходил с 13 июня по 13 июля (редкий случай откровенно провокационной символики) 1878 года по требованию Англии и Австро-Венгрии. Только что закончилась русско-турецкая война (та самая, когда «на Шипке было всё спокойно»). Россия чуть не взяла Константинополь-Стамбул, то есть чуть не получила контроль над черноморскими проливами.
Если бы такая ситуация закрепилась (что, в общем-то, было нам абсолютно «не по зубам»), то британскому льву оставалось бы только утопиться с горя в Мраморном море, как раз между Босфором и Дарданеллами. Чтобы до такого не допустить, Британия ещё в феврале 1878 года (между прочим, тоже 13-го числа) выслала в Дарданеллы эскадру из 6 кораблей и резко нажала на Россию.
Сильные позиции России в славянском мире были ни к чему и австриякам. Обеспечить такие позиции всерьёз, то есть экономически, мы были не в состоянии, но даже рост морального нашего авторитета у «братьев-славян» вызвал в Вене панику. За неделю до Берлинского конгресса англичане и австрийцы заключили соглашение о совместной (и тут уж несомненно антирусской) линии поведения в Берлине. Соблюдено было соглашение свято, но Бисмарк не помогал в этом австрийскому министру иностранных дел графу Андраши и вечному лорду Биконсфильду, то есть Дизраэли. Последний пересекал Ла-Манш 20 лет назад и по приезде в Берлин тут же заказал обратный специальный поезд до Кале, намекая на то, что он признаёт лишь одно направление работы делегаций великих держав – по лондонскому сценарию…
Формальный глава нашей делегации – канцлер и князь Горчаков – блистал манерами. Но «первую скрипку» у нас играл «второй делегат» – граф Шувалов, с которым у Бисмарка установились уважительные и доверительные отношения. После конгресса о Шувалове говорили, что он якобы предал интересы России. Неумная аттестация… Да и неверная.
Что касается политической позиции германского канцлера, то её наиболее верно, пожалуй, оценил сторонний в данном случае наблюдатель… Профессор Антонэн Дебидур в своей «Дипломатической истории Европы» написал: «Бисмарк желал, чтобы Россия оставалась достаточно сильной, по крайней мере настолько, чтобы могла служить противовесом Австро-Венгрии, так как он не желал допускать, чтобы Германия попала в зависимость от Габсбургской монархии».
Серьёзного