Плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, своей назовет (сборник). Элис МанроЧитать онлайн книгу.
Переступила с одного ряда на другой, потом на следующий и, может быть, куда-то повернула. Попыталась вернуться тем же путем, каким пришла, но это явно был не тот путь. Солнце опять прикрыла облачность, то есть где запад, было непонятно. Кроме того, она не удосужилась заметить, в какую сторону шла, когда входила в заросли, так что это в любом случае не помогло бы. Остановилась, послушала, но не услышала ничего: один шепот листьев да отдаленный шум транспорта.
Да еще сердце – бухало так, как и положено сердцу, у которого впереди еще годы и годы жизни.
Потом открылась дверь, раздался собачий лай, крик Мэтта, и дверь захлопнулась. Джинни стала протискиваться сквозь стебли и листья в направлении, откуда слышала шум.
Оказалось, что она и зашла-то не далеко. Топталась все время на маленьком уголочке поля.
Мэтт помахал ей рукой и прикрикнул на собак.
– Вы не пужайтесь, не пужайтесь их! – крикнул он ей.
Как и она, он шел к машине, но с другой стороны. Когда расстояние между ними сократилось, он заговорил тише, может быть, даже особым, интимным тоном:
– Вам надо было подойти да в дверь стукнуться.
Решил, что она ходила в кукурузу, чтобы пописать.
– А я просто так – сказал вашему мужу: выйду, мол, гляну, как вы там.
– Спасибо, – сказала Джинни. – Со мной все в порядке.
Она забралась в микроавтобус, но дверцу закрывать не стала. Захлопнешь – может оскорбиться. Да и слаба была чересчур – дверцами хлопать.
– А он и впрямь у вас, гляжу, оголодал насчет салата с чили.
О ком он говорит?
А, Нил.
С нее лило, бил озноб, и в голове шумело так, будто от уха до уха протянута звенящая струна.
– Могу сюда вам принести, хотите?
Она помотала головой, изображая улыбку. Мэтт поднял бутылку с пивом вверх – салютует он ей, что ли?
– Выпьете?
Она снова покачала головой, все еще улыбаясь.
– Даже воды не выпьете? У нас вода тут хорошая!
– Нет, спасибо.
Стоит ей повернуть голову, в поле зрения окажется его лиловый пуп, и тогда она точно блеванет.
– А знаете, жил-был один парень, – начал он совсем другим голосом. Вальяжным, с затаенной смешинкой. – И вот, значит, выходит он как-то раз из сарая с букетом из конского щавеля. Его отец спрашивает: «Ты куда это конский щавель поволок?»
«Пойду раздобуду коня», – отвечает тот.
«Да ты сдурел, что ли, как ты его поймаешь – щавелем одним?»
Следующим утром возвращается на таком коне – загляденье. «Во, – говорит, – гля-кася!» И повел, стал быть, коня в сарай ставить.
Сказав что-то более определенное, я могу быть неверно понят. Нельзя позволять себе увлекаться оптимизмом. Но вообще-то, есть впечатление, что результат мы имеем неожиданный.
– На следующий день отец смотрит, парень опять куда-то намылился. А под мышкой больничная утка.
«Ты куда сегодня-то?»
«Да вот, мама говорит, ей бы к обеду