Пятое человечество. Александр ОльшанскийЧитать онлайн книгу.
в тюрьмы. А тюрем до этого на Арсе не было. Вольдемар Мольтке снисходительно, сверху вниз, посматривал на суету Чона Бо и ухмылялся. Он знал, что на Земле в Латинской Америке тысячелетиями существовала своеобразная культура коки, со своими традициями, празднествами, но и ограничениями. Например, женщинам до замужества не разрешали жевать листья коки, слово «кока» использовалось в значении «муж». Нехватка зелья породило своеобразную мужскую проституцию – женщины нанимали мужчин для сексуальных утех, угощая их листьями коки.
Чон Бо видел, что все рекомендуемые и навязываемые им союзному правительству меры только усугубляют положение. А Мольтке жевал листья, которые выращивали для него, как для повелителя земных инков, и самодовольно ухмылялся. Когда же Чон Бо попросил Галактический совет иерархов ввести на Арс галактические вооруженные силы и получил отказ, то Мольтке в награду предложил ему мешок отменных листьев коки. И Чон Бо превратился в течение некоторого времени в наркомана, стал посмешищем для арсианцев. Он добровольно вошел в аннигиляционную камеру. То есть покончил с собой. На Арсе не принято хоронить покойников, их отправляют в такие камеры, где труп во взаимодействием с антивеществом превращается в ничто. Так что от Чона Бона и тапочек не осталось. Его имя стало нарицательным – чонбо называют опустившихся, ни на что не способных людей, рабов наркотиков. А таких чонбо на Арсе сотни миллионов. Вот таким был ваш, уважаемый Руслан Русланович, предшественник.
– Да, досталось мне наследство, – с горечью произнес Орлов и встал. – Спасибо вам, генерал, за информацию. Думается, на сегодня хватит нагружать наше серое вещество.
Глава седьмая
Когда Орловы возвращались домой, на поверхности озера творилось что-то невероятное: его словно кто-то укрыл прозрачным розовым покрывалом толщиной сантиметров 10–15. Оно еле заметно искрилось, должно быть, ионизировало, волновалось вместе с водой. Каким-то рыбкам нравилось выпрыгивать из воды, а потом падать назад, поднимая искрящиеся розовые брызги. Семейство лебедей медленно и величаво плыло словно в розовом пламени, и были они теперь не белыми, а розовыми.
Агидель, прижимаясь к руке мужа, понимала его состояние и читала отрывочные мысли. Сообщением генерала Уральского он был потрясен больше, чем она. Чувствовалось, его душила обида. Он намеревался на Арсе, наконец, заняться научной деятельностью, а не бороться с каким-то кокаинистом Мольтке, с миллионами наркоманов, взбесившихся от беззаботной жизни.
– Не расстраивайся, родной мой, – телепатировала она ему. – Если бы не верили в тебя, то не назначали бы чрезвычайным и полномочным спецпредставителем. Значит, считают, что ты выправишь положение на Арсе. Трудно будет, не спорю, но когда тебе было легко? Поэтому не надо волноваться, а тем более комплексовать – тебя не обидели, а тебе доверили очень большое, судьбоносное для человечества дело.
– Могли бы испросить моего согласия…
– Надо закатывать повыше рукава