Мы. Виталий ЛистраткинЧитать онлайн книгу.
Разбитый и ограбленный. Вечером поплелся к Гадюкину. Еще с третьего этажа услышал голоса. Винил частенько курил с приятелями на лестничной площадке.
– Короче, какие-то козлы сегодня нас с Палычем на «туче» пытались бомбануть… Я ножик достал, кричу.
– Что?
– Ну… Типа, подходи, порежу! И ведь порезал бы.
– И чё?
Пауза. Шумный звук выдыхаемого дыма.
– Да ничё… Испугались, разбежались… Палыч, правда, все «пласты» потерял в суматохе…
– Да… Ты крутой… А Палыч-то так… Размазня…
– Угу… Кстати, тебе «Джудас» восемьдесят четвертого не нужен?
Я замер. Как так?! Первым порывом было взметнуться наверх и запинать маленького негодяя. При моём перевесе в габаритах и физической силе – дело плёвое. Но что-то меня остановило. Я взглянул вниз, на свои ботинки и поскрёб ботинком ступеньку, будто вычищая подошву от невидимого и вездесущего дерьма. А потом направился вниз, демонстративно громко стуча по лестнице. С тех пор я с Винилом больше не общался. Даже не разговаривал. Как будто его нет, будто он умер…
Спустя много лет я оказался на городском кладбище – проведать безвременно погибшего друга. Аккуратно положил цветы к гранитному постаменту, немного постоял, помолчал… И вдруг услышал знакомые слова:
– А фига ли ты хотел? Жизнь знаю…
Я обернулся. Неподалёку несколько потрёпанных жизнью личностей поминали усопшего боярышником. Возле свежего холмика валялись лопаты. Присмотрелся: личности определённо мне не известны. Перевел взгляд на фотографию на деревянном кресте и замер: с чёрно-белого овального снимка улыбался Юрка Гадюкин, он же Винил. Я дал типам пару тысячных купюр, а взамен попросил рассказать подробности гадюкинской жизни. Они охотно согласились.
…Последние годы жизни Винил, переживший два развода, много пил, курил по две пачки «LM» в сутки, считал себя алкоголиком и утешался тем, что «алкоголизм – излечим, а пьянство – нет». И, соответственно, задолбал всех, паразитируя на жалости близких.
Когда от него ушла последняя пассия, он повадился каждый день таскаться к ней домой. Стонал, валялся на коврике, ныл про любовь, блевал где-то неподалёку. Потом начал заверять, что повесится, застрелится, отравится или еще что-нибудь. Когда этот цирк надоел, вызвали милицию. Гадюкина забрали за хулиганство.
«Со мной не захотели говорить по-мужски и сдали ментам», – говорил он, добавляя с какой-то странной гордостью, что «отсидел двенадцать часов в «обезьяннике». А потом он действительно пробовал травиться. Сожрал полпачки транквилизаторов, обзвонил всех, сообщил, кого конкретно винить в его смерти. Один из родственников встревожился и вызвал «скорую».
Гадюкин так искусно бился башкой о стены, что врачи сочли за лучшее забрать его с собой. Он провел несколько часов в реанимации, потом был переведен в общее отделение. Приходила мама, беззвучно, по-стариковски, плакала. На следующие сутки его выписали.
И вот –