А и Б. Финал менипеи. Иван АлексеевЧитать онлайн книгу.
нейробиологический опыт для её отстаивания или осуществления, учёный нашёл бы в нашем поведении блестящий пример подтверждения теории мозга».
БЕЛКИН: «А если продолжать без ёрничанья, то трудно не видеть, что большинство людей используют свой мозг для умелого скрытия традиционного для высших приматов убогого поведения в бесконечном многообразии его особенностей. Декларируя справедливость и честность, приверженность традициям, верованиям предков и „вечным ценностям“, обезьянья кора большого мозга планирует воспользоваться этими заблуждениями и получить биологические преимущества в борьбе за ресурсы с наивными конкурентами, вроде нас с тобой. Жизненный опыт показывает, что самыми замаскированными обезьянами обычно являются публичные борцы за общечеловеческие ценности. Сосуществовать с ними трудно – я так понимаю твой вопрос о договороспособности.».
АЛЕКСЕЕВ: «Правильно понимаешь, Илья Ильич. Умеешь ухватить. В туманах, как я, не бродишь».
БЕЛКИН: «Твой туман, Иван Алексеевич, светлый и около вопроса, о котором беседуем. К тому же я не ленился, читал твои книжки. И предлагаю, продолжая разговор, вспомнить наших героев. Кто из них кто, и на чьей они стороне».
АЛЕКСЕЕВ: «Зато я обленился. Два года не работаю, отупел. Мне. чтобы вспомнить, придётся подглядывать в старые тексты. Предлагаю поэтому начать с тебя. Расскажи, как поживает сегодня твой лирический герой? Живы ли и чем занимаются генерал Василий Сергеевич, учёный начальник Михаил Михайлович, сбежавший предприниматель Антонов?»
БЕЛКИН: «Мой повествователь? – он постарел. Считает, что решил свои биологические задачи. Наблюдает общественный регресс. Склонен к слезливости. Констатирует угасающее желание совершать интеллектуальные подвиги, но продолжает относить себя к думающему меньшинству. Впрочем, отвечать двумя словами – не мой стиль. Изволь выслушать рассказ».
Рассказ Белкина
«Прибавь к семи годам после завершения «Повестей Ильи Ильича» пару-тройку лет на их написание и примерно получишь, на сколько нужно отступить, чтобы попасть в период самых острых моих размышлений на озвученный тобой вопрос. Для себя я его тогда формулировал так: кто и почему стремится к свету, кто довольствуется неразличимой серостью, а кого и по каким причинам бросает в тёмные стороны? Моими ответами стали картинки жизни, в которых я участвовал или которые близко наблюдал. Картинки эти я подсвечивал, отталкиваясь от размышлений Льва Толстого о пяти соблазнах или ловушках, придуманных для оправдания людьми своих обезьяньих грехов. Повествователем выбрал современника, ведомого мудростью Толстого, просветлённостью Достоевского, нервом Высоцкого и правдой коллектива под псевдонимом Внутренний предиктор СССР.
Что мною двигало? Скорее всего, желание поучаствовать в противостоянии культурному откату. Моя юность пришлась на период