Сковородка судного дня. Татьяна КоростышевскаяЧитать онлайн книгу.
следующую. Какая гадость!
Фыркнув, я ушла на кухню. Петрик заливался слезами, кромсая ножом очищенные луковицы.
– Зачем столько?
– Марек сказал…
И тут Марек, везде он. Как же его много, псячья дрянь!
– Пусть панна Моравянка не тревожится, мы к вечеру подготовились, четыре пивных бочонка я за стойку откатил, брецелей булочник принес с запасом, посуда блестит, огонь горит…
– Яйца! Петрик, где яйца? – в двери вбежал растрепанный Марек. – Аделька, отодвинься. Держи, взбивать будешь.
Он сунул мне в руки венчик и глиняную миску, посмотрел на белоснежный передник, хмыкнул, перевязал узел справа:
– Мне тоже нужен фартук. Петрик, не спи, брось лук. Хватит, иди Госе в зале помогать. Адель?
– Что? – спрятала я за спину венчик, которым за мгновение до этого собиралась огреть чернявого.
– Дай мне фартук!
Достав из сундука рабочий льняной передник, я протянула ему:
– В наших краях мужчины такого не носят.
– Постараюсь запомнить. Не спи! Сбивай яйца, щепотку соли, горсть муки. – Он забрал с разделочного стола нож, протер его и убрал в держак.
Я смотрела на корзинку с яйцами.
– Совсем ничего не умеешь? – Марек, уже успевший надеть фартук, ловко взял яйцо, ткнул им о край миски, вылил в нее содержимое, а скорлупу бросил в помойное ведро, все это он проделал одной рукой. – Вот так.
Оправдываться я не стала, много чести, разбила в миску десяток яиц, посолила и стала сбивать, добавляя понемного муку.
Сосиски мы жарили при гостях в трактирной зале, на кухонной плите обычно тушилась в толстостенном котле капуста, иногда варился картофельный суп с клецками. Марек поправил поленья, вылил в чугунок целую бутыль масла:
– Превосходно. А чего это моя вельможная панна такая тихая? Не проснулась еще?
– Гося рассказала, что я днем обычно сплю?
– И так понятно. Ночь для тебя опасна, со всей округи лессеры собираются на цветочные запахи твоего тела.
Лессеры, в умных книгах так называли низших демонов – приблуд, умертвий, стригоев, перевертышей. Да, собираются.
– Ну ничего, панна Моравянка, теперь я тебя охранять буду, и днем, и ночью. Если что, зови, мне прелестные пейзанки холостяцкое гнездышко неподалеку от твоих покоев обустроили.
– Это те, с которыми ты поцелуями рассчитался?
– Пока не разбогатели, приходится экономить. – Парень улыбнулся, подвинул к плите миску с кляром, обмакнул в него луковое колечко, бросил в котелок с горячим уже маслом. – Я в Застолбеньках ночевал, прежде чем в Лимбург отправиться, ну и завел кое-какие знакомства. Попросил Петрика… Дальше ты знаешь.
Марек говорил, не прекращая работу. Десятки луковых колец шипели в раскаленном масле, подрумяненные он доставал черенком деревянной ложки и раскладывал на подносе, который заранее застелил вощеной бумагой.
– Попробуешь? Это вкусно. – Он протянул мне ложку.
Я посмотрела в черные как ночь глаза:
– Совсем