Великий поход. Александр Константинович БеловЧитать онлайн книгу.
друг к другу.
– Но ты потерял доверие Свами.
– Он не единственный, кто говорит с богами.
– Прекрати. Ты знаешь, что у речных тритсов нет другого хотара.
– Но у речных тритсов нет и своих риши. Так же, как нет их и у горных тритсов.
Атхарван холодно посмотрел на сына и вдруг расхохотался. Открыто и звучно. Сверкая большими ровными зубами.
– Какой же ты риши, если не можешь совладать с собственными чувствами? Со своими сомнениями? Твоё благородство в отношении этой девушки, вероятно, едва не стоило тебе женитьбы на ней? Так или нет? Что, такова цена благочестия? Что же ты будешь делать в следующий раз? Спасая очередную жертву несправедливости? В тебе нет рассудительности. Порядочность есть. Это верно. Но риши нужна рассудительность. Нельзя спасти всех, кто стал жертвой случая. Ты спасёшь трёх-четырёх и будешь думать, что благодаря тебе изменился мир. Нет, он не изменился. Просто ты кому-то подал надежду на справедливую жизнь. Подал надежду и обманул.
– Почему? – перебил Дадхъянч.
– Потому, что это ты справедлив, а реальная жизнь такова, какова она есть. И ей наплевать на наши потуги что-то исправлять и переиначивать.
Дадхъянч молчал и думал о том, что слышал уже что-то похожее. От Свами. Неужели нужно прожить большую часть жизни, чтобы потерять душевную красоту. Стать таким, как Атхарван или хотар их племени? Речных тритсов. Неужели познание делает человека бездушнее, ожесточённее? Юноша наивно спросил:
– А ты не думаешь, что мир можно изменить?
– Думал. В семнадцать лет. В этом возрасте его все изменяют. Правда, потом начинаешь замечать, что мир остался прежним, а изменился ты сам. Благодаря его стараниям. Так создаётся чувство реальности. А чувство реальности – одно из условий постижения Сатвы, не забывай об этом.
– Где уж мне забыть!
Атхарван перенёс на юношу огорчённое тепло своего взгляда. Появившееся при смене его чувств. С раздражённости на досаду.
– В твоих суждениях и действиях слишком много Раджас. Может быть, это и не плохо, но ты уже сам знаешь, что мудрость живёт в другой стороне. В Сатве. Это как при стрельбе из лука: стрела, глаз и мишень должны находиться на одной линии. А у тебя мишень находится в Сатве, глаз – в Раджасе, а стрела гуляет сама по себе.
Они вернулись к хижине. Стало уже совсем темно.
– Что же мне делать? – тихо спросил Дадхъянч.
– Эту девушку я возьму с собой. Для неё найдётся работа. А ты попробуй прожить здесь в одиночестве. Год. Смотри вокруг и думай. Думай, Дадхъянч..
Гаури тревожила душевная смута. Она понимала, что этот разговор может подорвать покой их дома. Их общего дома с Дадхъянчем. Всё, что сложилось как «их дом». «Почему, – думала девушка, – почему те люди, что однажды уже вторглись в её судьбу, исковеркав Гаури жизнь, и теперь не оставят их в покое? Почему эти люди должны всё время быть где-то рядом? Со своей правдой, со своими непонятными истинами? Дадхъянча – Дади – изгнали из общины. Что им ещё нужно?»
Жрецы вернулись в хижину. Мрачные и молчаливые. Юноша отводил взгляд, разыскивая своим рукам всевозможные бесполезные занятия. Атхарван готовился