Цусимские хроники. На восток. Сергей ПротасовЧитать онлайн книгу.
рекомендовалось укрыться с улучшением видимости на более закрытой стоянке рейда Посьет и воздержаться от переходов до улучшения погоды и прояснения ситуации.
Едва суденышко с Фуругельмы ошвартовалось к причалу полигона, Рожественский, захватив с собой Адлерберга, сразу же отправился на нем в Посьет. Туда же вызвали и нового начальника обороны залива. По дороге мичман рассказал о событиях ночи, указав точное время контактов, которое помнил, поскольку сам заносил все записи в утонувший с катером журнал. Его сверили с журналами оповещений телеграфной и телефонной станций полигона за прошедшую ночь.
Выяснилось, что катер с «Орла», причем во множественном числе, обнаруживали также и у бухты Лукина и с мыса Дегера, даже после начала его неудачного обратного перехода. Задержек со связью не было, но толку от нее в этом случае оказалось не много. Общая картина так и оставалась неясной, а многочисленные контакты, ложные и настоящие, приводили только к общему переутомлению, притуплению бдительности и бестолковому расходу ракет.
Слушая рапорт сникшего мичмана об аварии и последующем нежданном спасении, наместник все больше мрачнел. Принимая это на свой счет, Адлерберг всерьез начинал опасаться, что теперь спишут с эскадры на берег. Его деятельной натуре это было как нож острый.
Еще когда «родной» броненосец «Александр III», служа на котором он добрался до Дальнего Востока, пройдя через пекло Цусимы, встал в длительный ремонт, он сразу подал рапорт о переводе на любой другой корабль, готовившийся к походу. Хоть даже на миноносец. Так и попал на «Орел», восполнив боевые потери. Многие сослуживцы его не понимали. Уходить с корабля гвардейского экипажа, тем более, что через месяц, максимум два он тоже снова вступит в кампанию!.. Но мичману на берегу не сиделось. И вот теперь…
Однако вопреки ожиданиям никакого разноса не последовало. Что-то пометив у себя в блокноте, Рожественский сказал: «Вам придется все это повторить сейчас на совещании в Посьете», после чего занялся выяснением бытовых подробностей у капитана первого ранга Цывинского, уже давненько тут обретавшегося, продолжая делать пометки.
На совещании мичман выступил. Сказал все, как сам слышал. Потом спокойно отвечал на нападки местного командования. Ему было уже все равно, и никакой робости перед бородатыми полковниками и их генералом он не испытывал совершенно. А после ждал окончания совещания уже на улице, находясь на пределе нервного напряжения.
Но приказа о списании так и не последовало, а все санкции ограничились спокойно брошенным наместником между делом: «Озаботьтесь подъемом катера. На полигоне имеется все, что для этого нужно, а потом приедете поездом во Владивосток. И сразу доложитесь по команде. А «епитимией» для вас будет попутная ревизия состояния узкоколейки. И не халтурить! Сами решайте, у кого уроки брать, но чтобы отчет был объективный. Ни мне, ни другим проверять некогда! Постарайтесь успеть до того, как снова в море пойдем!»
Зато за час до этого