Книжный вор. Маркус ЗусакЧитать онлайн книгу.
ты меня слышала, Роза.
Мама рассмеялась:
– Да какой ты, к чертям, учитель? – Картонная ухмылка. Слова поддых. – Будто сам путем читать умеешь, свинух.
Кухня примолкла. Папа нанес ответный удар:
– Мы разнесем за тебя твою стирку.
– Ты, грязный… – Роза смолкла. Слова застряли у нее во рту, пока она обдумывала дело. – Возвращайтесь засветло.
– Мама, в темноте читать нельзя, – сказала Лизель.
– Что такое, свинюха?
– Ничего, Мама.
Папа усмехнулся и навел на Лизель палец.
– Книгу, наждачку, карандаш, – приказал он. – И аккордеон, – когда Лизель уже была за дверью. Вскоре они уже шагали по Химмель-штрассе – несли слова, музыку, стирку.
Пока дошли до фрау Диллер, несколько раз оборачивались посмотреть, стоит ли еще мама у калитки, следя за ними. Мама стояла. Один раз она крикнула:
– Лизель, держи мешок ровно! Не помни белье!
– Да, Мама!
Еще через несколько шагов:
– Лизель, ты тепло одета?!
– Что, Мам?
– Saumensch dreckiges, никогда ничего не слышишь! Ты тепло оделась?! К вечеру посвежеет!
За углом Папа наклонился завязать шнурок.
– Лизель, – попросил он, – не свернешь мне самокрутку?
Ничто бы не доставило Лизель большего удовольствия.
Когда разнесли белье, снова направились к реке Ампер, которая огибала город. Она катилась мимо, устремляясь к Дахау, концентрационному лагерю.
На реке был дощатый мост.
Не доходя моста метров тридцать, Лизель с Папой сели в траву – писали слова и вслух читали их, а когда начало темнеть, Ганс вынул аккордеон. Лизель смотрела на него и слушала, и все-таки не сразу заметила растерянность, написанную на его лице в тот вечер, пока он играл.
В нем была какая-то перемена. Легкий сдвиг.
Лизель замечала, но не осознавала этого до той поры, пока не сошлись все концы. Она не видела, что, играя, Папа что-то выискивает, потому что понятия не имела, что аккордеон Ганса Хубермана – это история. В скором будущем история эта прибудет на Химмель-штрассе, 33, в глухой предутренний час, со взъерошенными плечами и в дрожащей куртке. Она принесет чемоданчик, книгу и два вопроса. История. История после истории. История внутри истории.
А в тот момент, насколько Лизель было ведомо, история шла только одна, и ей она весьма нравилась.
Лизель, растянувшись, устроилась в широких объятьях травы.
Закрыла глаза, и слух ее ловил ноты.
Были, конечно, и трудности. Несколько раз Папа чуть ли не орал на нее.
– Ну же, Лизель, – говорил он. – Ты знаешь это слово, ты же знаешь! – Именно когда дело, казалось, текло как по маслу, где-нибудь вдруг появлялся затор.
Если была хорошая погода, после обеда они шли на Ампер. В плохую – в подвал. В основном из-за Мамы. Поначалу они пробовали читать на кухне, но там было никак