Машина мышления. Андрей КурпатовЧитать онлайн книгу.
он перешёл в сон, а во сне сознание, мягко говоря, не так активно, как в бодрствующем состоянии. Однако, когда дремлет сознание, мозг вовсе не спит, а, напротив, активно продолжает работать.
Именно во сне мозг доводит, так сказать, до ума – интегрирует и перераспределяет – интеллектуальные объекты, наши мысли и инсайты, появившиеся в нём во время бодрствования.
В этом, кстати, нетрудно убедиться, если сравнить активность бодрствующего мозга, с одной стороны, и мозга, находящего в знаменитой REM-фазе сна, зафиксированную с помощью позитронноэмиссионной томографии (ПЭТ), с другой9. Взгляните на рис. 5.
Рис. 5. Активность мозга человека, находящегося в разных состояниях сна и бодрствования, зафиксированная с помощью ПЭТ.
Итак, Пуанкаре просыпается утром с почти готовым решением – садится за стол и осуществляет необходимые расчёты.
В процессе у него возникает ещё несколько предположений (их описание в представленной цитате я пропустил – детали этого математического исследования не играют для нас здесь существенной роли).
Но ему надо ехать – он переключается на дела бытовые, собирается, едет, общается со своими товарищами.
Кажется, что всё, задачка выполнена, а развития последующих идей стоит ждать уже в другой раз, может быть, с очередной ночной чашкой кофе.
Однако же что происходит?.. Пуанкаре садится в омнибус: «Когда я заносил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея – хотя мои предыдущие мысли не имели с нею ничего общего».
Ему в голову сама по себе приходит совершенно оригинальная мысль! Причём связанная вообще с другим разделом математики!
Проще говоря, Пуанкаре сначала максимально завёл, разогнал свой мозг – потратив на это несколько дней. В какой-то момент его мозг даже дошёл до состояния своеобразного перегрева – так, что даже сам Пуанкаре не ощущал себя более хозяином в собственной голове.
Этот этап работы позволил ему существенно продвинуться и закрыть специфический интеллектуальный гештальт.
Однако само это решение – «установление существования класса функций Фукса» – оказалось на деле лишь промежуточным, потому что сама задача потенциально встраивалась в куда более мощный и объёмный контекст (неевклидова геометрия), над которым Пуанкаре много и тяжело трудился.
Поэтому, расслабившись за бытовыми делами, но на самом деле не прекратив мысленно «блуждать», он позволил своей дефолт-системе найти это совершенно оригинальное и нестандартное решение – соотнести преобразование фуксовых функций с преобразованиями в неевклидовой геометрии, которое пока не давалось ему, так скажем, в лоб – одним только сознательным напряжением.
Вот как Пуанкаре заканчивает эту свою достаточно объёмную, содержащую множество примеров, статью:
«Излагая выше некоторые мои личные наблюдения, я рассказал между прочим об одной бессонной ночи, когда я работал как будто помимо своей воли;