Финское солнце. Ильдар АбузяровЧитать онлайн книгу.
Тарья зашел в камеру холодильника.
С работы Тарья отправился в больницу, где пожаловался на плохое самочувствие.
– Что случилось? – спросил доктор Эску Лаппи.
– Сердце что-то прихватило.
– Странно, странно… А с виду вы такой здоровый мужчина. А ну-ка сейчас посмотрим, раздевайтесь.
После осмотра Тарью положили в больницу. То ли у него сердце слишком сжалось от холода и тоски, то ли, наоборот, стало слишком большим, я так и не понял. Единственное могу сказать точно: его сердце оказалось непропорционального размера по отношению к телу. К тому же сердце у Тарьи было с пороком.
В эту ночь Тарья так и не вернулся домой, что дало Веннике повод лишний раз убедиться, что у Тарьи есть какая-то пассия. Наутро она узнала, что пассией Тарьи была смерть: ночью он скончался в больничной палате. Четыре ангела подняли душу Тарьи на Небеса. Сбылась его заветная мечта: однажды стать тем, кого возьмут и поднимут на руки.
В день, когда Веннике решила признаться Тарье в своей измене, Каакко Сантари отправился с Вялле на зимнюю рыбалку. Подальше от греха и шумных разборок с Тарьей. Благо, далеко ходить не надо было, потому что река протекала невдалеке от «Дома-Парохода-Утюга».
Остров посреди реки находился прямо перед окнами дома, который Каакко опекал как слесарь-сантехник. В выходной Сантари любил выбраться туда и посидеть среди чистой воды и искрящегося белого снега. Поставив возле себя большой шарабан, Каакко пробурил лунку и опустил мормышку с мотылем.
– Блесны для рыбака – все равно что бижутерия для женщины, – с наслаждением копался в шарабане Каакко.
Здесь было совсем неглубоко – всего полтора метра. И Сантари не боялся уйти на дно, хотя плавать не умел. Да и лед был прочный. Правда, Каакко знал, что власти иногда сливают отходы прямо в реку, минуя очистительные фильтры. И тогда на реке образуется полынья. Но где сегодня сточная труба будет сливать тухлую теплую жижу, где будет полынья, никто не знал. И Каакко тоже не знал.
Оторвавшись от лунки, Каакко посмотрел на дом: широкоплечий, он возвышался, словно мужик в серой фуфайке и ватных штанах. Дом, как и Сантари, поднял воротник. За голенищем у дома сверкнул нож рассвета.
– Каждый из нас несет свою ношу, как может, – почему-то сказал Каакко Сантари рыбаку Вялле, глядя на подтаявший лед. – Почему же мы держимся за груз, даже когда тяжесть нестерпима?
– Вот тебе новость! – засмеялся в вяленые усы рыбак Вялле, глядя, как дергается мормышка. – Это еще Лев Толстой сказал про брак, что, мол, вот идет себе человек свободно, а ему к ногам привязывают гирю.
Посмотрев на дом еще раз, Каакко Сантари вдруг увидел в нем огромного широкоплечего мужчину, который мочится прямо в реку. Взглянув под ноги, Каакко заметил проталину – это были стоки от прорвавшейся трубы. Лед под ногами становился желтым. В это время, проснувшись ранним утром, я, возможно, мочился в унитаз. Струя с завихрениями описывала дугу. А раскаленная нить лампы напряглась так, что вот-вот могли полететь пробки.
– Так,