Книга песен Бенни Ламента. Эми ХармонЧитать онлайн книгу.
в тени, но Сэл мог быть уверен: пока Джек рядом, к нему никто не приблизится, он мог есть, пить и смеяться, ни о чем не беспокоясь. Отец возил Сэла по городу в большом черном автомобиле, и все окрест знали, что Сэла Витале охраняет Джек Ломенто. Отец не привлекал к себе внимания, но тем не менее всему району было отлично известно, кем он являлся. А это означало, что все отлично знали, кем был и я. Сыном Ламента. Музыкантом. Когда миссис Костьера умерла, оставив мне пианино, нам пришлось поднимать и затаскивать его через балкон с помощью подъемного крана. Никто из соседей ни разу не пожаловался на то, что я играл, хотя стены были тонкими, а играл я порой часами, без перерыва. Возможно, они попросту слишком боялись отца, чтобы высказывать жалобы или претензии.
– Здесь я был счастливее всего, – частенько повторял отец. – Так зачем же мне переезжать?
Я вышел из «Шератона» в два и поехал в свой старый район. Полчаса я провел в поисках места для парковки. Отцовский автомобиль стоял у бордюра прямо перед нашим домом – на том же месте, где он стоял всегда, когда Джек Ламент не работал. Никто и никогда не занимал это место и не трогал машину. Даже пальцем ее не касался. А когда какой-нибудь гость парковался на нем по незнанию, ему быстро указывали на ошибку и советовали незамедлительно его освободить.
– Здесь паркуется Ламент, – говорили люди. – Вам лучше переставить свое авто.
Конечно, находились и такие, которые игнорировали предупреждение. Но, вернувшись к запретному парковочному месту, они не заставали там своей машины. Как правило, ее обнаруживали аж за два квартала от дома. Я подозревал в этой принудительной отбуксировке Фрэнки с его пикапом, но ни разу не застукал его за этим делом.
Был воскресный вечер, и все сидели по домам. Я наконец-то припарковался у церкви, проскользнув на место, только что освобожденное одним из прихожан, и направился к дому, отметив про себя: люди постарели, но больше ничего не изменилось. Несколько человек окликнули меня по имени; я приподнял шляпу и помахал рукой, но предпочел пойти другой дорогой. В детстве меня заставляли играть на органе во время каждой воскресной мессы. Мне приходилось облачаться в одеяние министранта, которое опутывало мои ноги и закрывало педали. Мне нравилось мощное и торжественное звучание органа, но монотонность музыки и бесконечность службы я ненавидел. Отец никогда не ходил в церковь, но следил за тем, чтобы ее посещал я.
Я поднялся по лестнице до отцовской квартиры, глядя на ступеньки и мысленно вопрошая себя: сколько раз я уже проделывал этот путь? Вверх и вниз. Вниз и вверх. Миллион раз! И ничего не изменилось, кроме размера моих ног и длины шагов. Я постучал в дверь: тук-бум-бум (в том же ритме, в каком всегда это делал). И услышал отцовскую поступь. Ему потребовалось чуть больше времени, чтобы дойти до двери, чем обычно. Я постучал еще раз.
– Это ты, Бенито? – донесся голос отца.
– Я, па, – ответил я через дверь.
Замки лязгнули, и дверь широко распахнулась. Уж кто-кто, а отец прекрасно сознавал все зло мира.