Колорады. Владимир ЕраносянЧитать онлайн книгу.
самое с пророссийскими активистами, нападали толпой на беззащитных и вешали несогласных на церковных оградах.
Поинтересовавшись у патруля, что за кадра они привязали к «позорному столбу», я получил невнятный ответ, что это самосуд, а они тут зеваки на перекуре. Вроде мужчина был замечен в расклеивании проукраинских листовок, вот и приклеили его к столбу обычные работяги.
Листовки действительно валялись рядом. Одну из них бедолаге прилепили на лоб. Содержание агитлиста показалось знакомым. Фото лидеров ополчения в ряд со Снайпером во главе и подпись: «Убей террориста! Получи 10 000 долларов за каждого москаля!» Листовка никак не стыковалась с расположенным у дороги билбордом с изображением тех же лидеров, но с прямо противоположным по смыслу слоганом: «10 000 ополченцев защищают вас от убийц!»
Учить народ вежливости, а объект народного негодования справедливости возмездия я не стал. Да и никто б не стал меня слушать. Решил выполнить свое обещание и отправиться к Митяю, но тут мне показалось, что в толпе я разглядел того самого мародера с едва пробившейся щетиной, которого Пугач отпустил утром за взятку от родственников. Подробности вызволения данного субъекта мне были неизвестны, но «Лексус», перегруженный упаковками «мальборо» у школы, где заседал штаб атамана, я припомнил. Точно, не зря он там парковался всю ночь… Пугач все и всегда объяснял нуждами братвы.
Субъект исчез из поля моего зрения, словно оптический обман, и я не стал его выискивать в разъяренном скопище…
Митяй встретил меня у подъезда и без лишних разговоров забрал у меня гречку. Когда он увидел шоколад, то конвульсивно заикал в предвкушении опьяняющего удовольствия, которому мы не знали счета в мирные дни, и именно поэтому он был незаслуженно обойден вниманием. Война открывает глаза на простые радости.
– Зайдете к нам в гости на чай? – пригласил Митяй, и я не отказался.
Он с сестрой жил на третьем этаже, но мы почему-то остановились на втором.
– Заходите. Здесь хорошие люди живут, дед с бабкой-диабетчицей.
Я без намеков понял, что у меня попросят достать инсулин.
Подъезд жил общинной жизнью. Так проще было выжить. Митяй отдал один пакет с гречкой паре весьма преклонных лет. Бабушка заварила чай, а дед поделил плитку на всех.
– Кто ж знал, что придется вспомнить войну, – посетовала бабушка Надя. – Я в 41-м родилась. Мама рассказывала, что, когда немцы село взяли, поселились в доме, а мы все четыре года в землянке ютились. Я когда в два годика желтухой заболела, добрые люди посоветовали свеклой лечить. Кое-как выкарабкалась. Лесные грибы отваривали. Но то, что такое случится теперь… Кто ж мог подумать-то.
Дед подтвердил сказанное словом «Нонсенс…» А потом добавил:
– Казус.
А бабка Надежда, пожелтевшая и хромая, но с пронзительным сверлящим взглядом, не отворачивающимся и не моргающим, изучая меня, продолжала:
– А ты вспомни, как твоего больного тифом отца с концлагеря мать забирала после