Подобно тысяче громов. Сергей КузнецовЧитать онлайн книгу.
бросилась… насмерть… Алена замолкает, а парень говорит что-то типа день, конечно, не задался, и нервно смеется. Я рассказываю, стараюсь не смотреть на Алену, говорю Горскому и этому парню, мол, нас ничего не связывало, только дачи рядом, родители вместе работали, подвез маму с папой к дому, вот как получилось. Горский слушает молча, только один раз переспрашивает: Как ты сказал, Дингард?, а я забиваю себе косяк, потому что целый день на нервах, надо же расслабиться. Парень, его зовут Антон, затягивается, передает Горскому, Алена качает головой, говорит мне завтра на работу рано, я просплю, и лицо у нее совсем застывшее, хотя, конечно, я не слишком хорошо знаю Алену, тоже ничего не связывает, курили пару раз вместе, не более того. Мы добиваем косяк, Алена с Антоном уходят, я остаюсь у Горского, и зачем-то рассказываю еще раз, с самого начала, с подмосковного шоссе, банок варенья, тяжелых сумок, вопросов Зары Александровны. Понимаешь, говорю я, нас ничего не связывало, только дачи рядом, родители вместе работали, но я не могу понять: как же так? Один неверный шаг – и все, ничего нет. Я хочу быть сильным, Горский, хочу держать свою жизнь в своих руках. Я говорю себе: со мной не может такого случиться, но мы же знаем, мы знаем: безумие всегда близко. Мы надеемся, что научились принимать вещества, рассчитывать дозы, брать только у проверенных дилеров, но вдруг что-то пойдет не так, представь, Горский? Мне кажется, я держу жизнь в своих руках, все под контролем, я отвечаю за все, ты знаешь, я работаю над этим, но вдруг? Один неверный шаг, вот что отделяет нас от смерти, Горский, ты понимаешь? Я приколачиваю еще один косяк и говорю: вот это меня и волнует, ты понимаешь, а вовсе не эта девушка, нас ничего не связывало, только дачи рядом, родители вместе работали, мне, собственно, нет до нее дела.
А Горский спрашивает:
– Ты уверен?
Паровоз вдувают рот в рот – говорят, все дело в том, что дым охлаждается и потому действует сильнее, но Антон всегда считал, что, как и во многих травяных делах, здесь главное – ритуал. И еще – когда вдуваешь паровоз, это похоже на поцелуй.
Впервые Антон попробовал траву в одиннадцатом классе. У него намечался роман с Настей из его параллели, и однажды дома она достала беломорину, спичечный коробок и два карандаша. Паровоз заменил им первый поцелуй – и, хотя этим все и кончилось, Антон как-то по-особому волновался, когда вдувал паровоз красивой девушке.
Вообще-то Антон не любил собственного возбуждения. Тупое, одномерное желание. Вот потому трава лучше алкоголя: влечение рассредоточено, а не направлено на какую-то одну женщину. Эротизм будто разлит по всему миру. Иногда, покурив гашиша, Антон мог целый вечер гладить обивку кресла, поверхность стола, собственный рукав… тактильные ощущения – это было нечто!… в такие моменты мысль о сексе просто нелепа.
Антон никогда не понимал лозунга «sex, drugs, rock-n-roll». Для него секс и наркотики – противоположность. Нет, конечно, он занимался любовью