Спасая Сталина. Война, сделавшая возможным немыслимый ранее союз. Джон КеллиЧитать онлайн книгу.
с Тимошенко в Кремль. Скажите Поскребышеву [личному помощнику Сталина], чтобы он вызвал всех членов Политбюро[30], – прозвучал ответ.
Около 4:30 утра, когда члены Политбюро собрались, Сталин сидел за столом и вертел в руках трубку. Последние несколько часов дела становились все хуже. Многие войсковые группировки, в которых еще вчера было по 10–15 тысяч[31] человек, теперь насчитывали лишь несколько сотен бойцов. В городах, подвергшихся сильным бомбардировкам, матери привязывали своим детям на шеи свидетельства о рождении и бумажки с адресами, чтобы их тела могли опознать в случае гибели. Советская пограничная авиация потеряла 1200 самолетов за двенадцать часов[32]. Командиры не могли связаться с подчиненными из-за перерезанных проводов. Кое-где в котел попадали целые дивизии и полки. Практически по всему фронту советские войска отступали, а Сталин все еще отказывался верить, что СССР подвергся нападению. У войны есть четкие критерии, сказал он Тимошенко и Жукову во время заседания Политбюро. Ей предшествуют переговоры и встречи министров иностранных дел, и она подразумевает официальное объявление о начале военных действий. Сложившаяся ситуация не отвечала ни одному из этих условий. «Гитлер просто не знает [о нападении]. Это работа немецких генералов», – так считал Сталин.
Граф Шуленбург, который прибыл в кабинет Молотова около шести часов утра 22-го числа, был вынужден открыть Сталину глаза на правду. Есть две версии этой встречи. По одной из них, рассказанной очевидцем, граф разразился «гневными слезами» и осудил Гитлера за вторжение, назвав произошедшее безумием. По второй версии, Молотов вышел из себя и обвинил Германию в «беспрецедентном вероломстве». Однако обе версии в итоге сходятся в одном: Шуленбург предъявил Молотову ноту об объявлении войны. И Сталин, вынужденный наконец признать очевидное, опустился в кресло и погрузился в тяжелые размышления.
Молодой советник Сталина Яков Чадаев[33] был поражен тем, насколько обезображенным в раннем утреннем свете выглядело изможденное лицо вождя.
Затем Сталин внезапно взял себя в руки: «Враг будет разбит по всем фронтам!»
– Нет! – сказал Тимошенко. – Враг будет уничтожен!
Сталин откинулся на спинку кресла. Воодушевление испарилось так же быстро, как и возникло. Сегодня советские люди ничего не услышат от своего вождя[34]. Несмотря на возражения коллег, Сталин решил, что о начавшейся войне народу объявит Молотов, а не он.
Воскресным утром улицы вокруг Кремля были заполнены людьми. Некоторые уже слышали о боях на границе, но большинство москвичей не знали о немецком вторжении до самого полудня, когда городская система громкоговорителей ожила и ровный бесстрастный голос объявил: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбежке со своих самолетов
Цит. по: Жуков Г. К. Воспоминания и размышления: в 2 т. Т. 1. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 264.
Очень сомнительные сведения для 4:30 утра.
Это советские данные о потерях самолётов за 22 июня. По немецким данным СССР потерял за этот день более 1800 самолётов.
Яков Ермолаевич Чадаев (1904 – 1985) – советский государственный деятель, экономист, Управляющий делами Совета народных комиссаров – Совета Министров СССР (1940 – 1949). Во время Великой Отечественной войны активно участвовал в разработке важнейших решений СНК СССР и ЦК ВКП(б), касавшихся перестройки экономики на военный лад, восстановления хозяйства на освобождённых территориях. Ряд правительственных постановлений (в первую очередь о присвоении генеральских и адмиральских званий) публиковались за двумя подписями – И. В. Сталина и Я. Е. Чадаева.
Сталин выступил по радио только 3 июля 1941 года.