Дело Зили-султана. АНОНИМУСЧитать онлайн книгу.
вернувшись в Россию: так на русский манер я звал его, когда он доставлял мне неприятности.
Тем не менее Газолин мой меня любит и все от меня терпит. Во-первых, он считает меня великим человеком, хотя по скромности своей я – всего-навсего выдающийся. Во-вторых, когда-то я спас ему жизнь. Один английский шпион стал причиной гибели его невесты. Газолин решил убить мерзавца, но по ошибке убил его помощника, тоже англичанина. Впрочем, для суда это было неважно – Газолину все равно грозила смертная казнь. Рассмотрев дело всесторонне, я решил, что смерти он не заслуживает, и организовал ему побег из тюрьмы.
Именно после этого Газолин и поступил ко мне на службу. Я, правда, не собирался его брать, но он решил все за меня.
– Газолину, – сказал он, – ничего не надо. Только позвольте быть рядом с хозяином.
Мне оставалось лишь пожать плечами и согласиться. Иной раз судьба так явно выражает свою волю, что противиться ей глупо, гораздо умнее покориться. И если повезет, потом долгие годы будешь благодарить себя за смирение. А если не повезет… ну, тогда лишний раз убедишься, что судьба – индейка. Но, во всяком случае, сам ты сделал все, что мог, и не будешь мучиться пустыми сожалениями.
Еще одна фигура, о которой нельзя не сказать – мой патрон. Которого, пожалуй, буду я титуловать именем простым и скромным, а именно Его превосходительство. Конечно, по табели о рангах его следовало бы именовать иначе. Однако я уверен, что старик не обидится на такую вольность с моей стороны, тем более что он давно уже почил в бозе.
Что до остальных участников событий, их я буду звать исходя из обстоятельств, то есть как в голову придет. Будут тут и подлинные имена, будут и псевдонимы, а иной раз – просто инициалы, все эти иксы и игреки, которые так любят учителя арифметики и терпеть не могут школяры.
Кроме того, для вящей безопасности дневник свой я буду вести стенографическим письмом. Конечно, для знающего человека это не препятствие, но от случайных людей оградит.
В моих литературных упражнениях еще и тот смысл, что никто другой уж не напишет про меня какой-нибудь чепухи. Да и кто, скажите, хотел бы, чтобы жизнь его выворачивали наизнанку? Писатели, желая сделать персонажа живым и ярким, иной раз награждают его странными чертами. Например, изображают кривым, косым, безногим или чем-то в том же роде. Не спорю, всегда можно дать герою какой-нибудь удивительный талант, например, чтобы он икал каждые полминуты. Но поверьте на слово – книга от этого улучшится не сильно.
Взять, например, хоть Шерлока Холмса – зачем было изображать из него морфиниста? Шаг совершенно непонятный, ведь сыщику нужен ясный ум, а какая ясность от употребления морфия? И это не говоря о том, что морфинист – раб своей несчастной привычки и собой он владеет не больше, чем курица лапой. Если бы мемуары о себе писал сам Шерлок, наверняка он вышел бы куда лучше, чем в пьяных фантазиях доктора Ватсона.
Теперь, пожалуй, самое время приступить к делу.
Глава