Скрипачка. Татьяна БочароваЧитать онлайн книгу.
стене висела переполненная вешалка. – Раздевайтесь и проходите. Не успела прибраться к вашему приходу, так что извините.
– Вы переезжаете? – поинтересовалась Алька, осторожно пристраивая на крючке свою куртку и придерживая ее рукой, чтобы та не слетела.
– Переезжаю? – засмеялась Вертухова. – Да что вы! Куда мне переезжать? Я счастлива, что у меня этот угол есть. На квартиру теперь заработать сложно, да и незачем мне. Здесь еще мама моя жила, а я одна.
– А я думала, в коробках вещи, – сказала Алька.
– Это Павла Тимофеевича – книги, ноты, партитуры. Только вчера привезли, я не успела разобрать. Ну повесили? Тогда идемте сразу за стол, чай пить.
Вертухова не выглядела ни грустной, ни убитой горем. Она провела девушек через маленькую, такую же тесно заставленную комнату в кухню, где стоял старинный, покрытый ослепительно-белой, крахмальной скатертью, круглый стол. Через минуту на нем красовались большие перламутровые чашки и румяный пышный пирог.
– Кофе не предлагаю, потому что сама его не пью. Но, уверяю, вы не пожалеете, что попробовали мой чай. – Зинаида Ильинична поставила на скатерть огромный заварной чайник и графин с холодной водой.
Она разлила по чашкам вишневого цвета жидкость, добавила чуть-чуть воды и, усевшись за стол, скомандовала:
– Пейте.
Чай имел привкус лимона, мяты и еще чего-то, неуловимо знакомого, но чего именно – Алька понять так и не смогла.
– Ну как? – придирчиво спросила Вертухова.
– Вкусно. – Ленка с любопытством заглянула в чашку, будто там, на дне, плавал какой-то секрет.
– Мой фирменный рецепт, – гордо проговорила Зинаида Ильинична. – А теперь можно перейти к делу. Значит, вы работаете в оркестре покойного Павла Тимофеевича?
– Да, – подтвердила Алька, – мы скрипачки.
– И параллельно пишете статьи в журнал?
– Именно.
– Что ж. – Вертухова первый раз за все время вздохнула. – Мне нравится идея написать статью о Павле Тимофеевиче. И еще больше меня радует, что сделает это не искушенный и равнодушный музыкальный критик, а молодежь, которой Павел посвятил последние годы жизни.
Вертухова отодвинула чашку и замолчала. Ленка сосредоточенно жевала пирог, Алька разглядывала стены кухни, увешанные картинами.
– Я прошу меня извинить, – слегка изменившимся голосом сказала Вертухова, – стараюсь не думать об этом, но не могу. Какая нелепость, страшная, трагическая нелепость! Ведь это был удивительный, неординарный человек, настоящий музыкант. – Зинаида Ильинична поспешно встала из-за стола, вышла в комнату и тут же вернулась с кипой папок. – Вот, – она бережно раскрыла одну из них, – видите, чем он занимался в последние годы? Да-да, это его собственные переложения опер. Тут и Вагнер, и Чайковский, и Римский-Корсаков, и многие другие композиторы. Невероятный, титанический труд – он не спешил его публиковать, доделывал, беспрестанно совершенствовал. Он начал заниматься этим, когда мы еще были вместе.
– Отчего