Птичий город за облаками. Энтони ДоррЧитать онлайн книгу.
расщелина, идущая через нёбо до носа, не закрывается. Но хотя он иногда чувствует жжение во внутреннем ухе и боль в челюсти, хотя похлебка часто льется у него изо рта на одежду, он крепкий, спокойный и никогда не болеет.
Первых воспоминаний у него три:
1. Он стоит у ручья между Листом и Шипом. Они пьют, а он смотрит, как вода капает с их огромных морд и вспыхивает на солнце.
2. Сестра Нида корчит страшную рожу, собираясь ткнуть его палкой в верхнюю губу.
3. Дед стаскивает с розовой фазаньей тушки шкурку и перья, словно раздевает ее, потом жарит на вертеле над очагом.
Те немногие дети, что берут Омира в игру, заставляют его изображать чудовищ, когда разыгрывают приключения Булукии[5], и спрашивают, правда ли от одного взгляда на него вьюрки замертво падают в полете, а у кобыл случается выкидыш. Но зато они учат его отыскивать перепелиные яйца и показывают глубокие места в реке, где водится самая большая форель. И еще показывают старый тис на известняковом утесе над лощиной и говорят, внутри в огромном дупле живут злые духи, а само дерево бессмертное.
Лесорубы и их жены по большей части обходят Омира стороной. Не раз и не два проезжий купец на дороге у реки направлял лошадь в объезд через лес, лишь бы с ним не столкнуться. Если кто из чужаков когда-нибудь взглянул на него без страха и подозрения, то Омир этого не помнит.
Больше всего он любит лето, когда деревья танцуют на ветру, мох на валунах блестит изумрудами и ласточки гоняются друг за другом в небе над лощиной. Нида поет, ведя коз на выпас, а мать лежит на камне над ручьем, и рот у нее открыт, как будто она глотает свет, а дед берет силки, горшок с птичьим клеем и ведет Омира высоко в горы ставить ловушки на птиц.
Хотя дед сгорбленный и у него не хватает двух пальцев на ноге, ходит он быстро, и Омиру приходится делать два шага на один дедов. Пока они поднимаются, дед рассуждает о превосходстве волов – они-де спокойнее лошадей, им не нужно овса, а их навоз не выжигает ячмень, как конский, и, когда они от старости уже не в силах работать, их можно съесть, а уж как они горюют друг о друге, когда один умрет! Если вол лежит на левом боку, будет вёдро, а если на правом – дождь. Буковый лес уступает место соснам, сосны – горечавкам и примулам, и до вечера дед успевает наловить в силки с полдюжины куропаток.
Они устраиваются на ночлег в усеянной валунами лощине, и собаки бегают кругами, вынюхивая, нет ли волков, Омир разводит огонь, дед свежует и жарит четырех куропаток, а холмы внизу лежат чередой темнеющей синевы. Они ужинают, костер прогорает до углей, дед тянет из тыквы-горлянки сливовицу, и мальчик ждет в радостном предвкушении. Чувство такое, будто сейчас из-за поворота покажется освещенная фонарями арба со сладкими лепешками и медом.
– Я тебе рассказывал, – спросит дед, – как я оседлал огромного черного жука и долетел до луны?
Или:
– Я тебе говорил, как побывал на острове, который весь из рубинов?
Он рассказывает Омиру о стеклянном городе, далеко на севере, где все говорят шепотом,
В «Тысяче и одной ночи» сын царя, который в поисках травы бессмертия совершает фантастическое путешествие.