Путешествие к центру себя, или Трикстер и другие субличности. Терапевтическая сказка. Алина БелковскаяЧитать онлайн книгу.
жара. Опять эти уродливые желтые стены, выкрашенные масляной краской. А в детстве я не замечала этого уродства. Маленький красный угловой диванчик, стол, накрытый клеенкой. У стены напротив – огромный старинный буфет – резной, деревянный, почти под потолок, с таким же резным карнизом, со стеклянными гранеными высокими дверцами. Он втиснут между убогой раковиной и холодильником «Юрюзань». Заглядываю в буфет. Там чайные сервизы – один темно-темно-синий, с золотыми узорами, другой белый, с сиренью. Я даже не догадывалась, что помню эту квартиру в деталях. Когда мы переедем в 1988 году, буфет останется тут – он оказался таким тяжелым, что бригада грузчиков не смогла его даже с места сдвинуть. Мне было его так жалко. Но пока до переезда еще далеко.
– А я все равно буду… – слышу я от двери. Мне лет одиннадцать. В глазах – слезы. Прижимаю к груди альбом для рисования. За столом сидит папа, недовольный моим рисунком.
Что я тогда нарисовала? Плафон. Срисовала ту самую квадратную лампу с лошадиными головами. «Дурацкий какой-то рисунок, – сказал тогда папа. – Не могла что-нибудь поинтереснее нарисовать?» И добавил: «Или уж вообще ничего не рисуй, если фантазии не хватает».
– А я все равно буду!
Бесконечная решимость в этой маленькой мне. Какая-то дьявольская и одновременно – божественная уверенность в собственной правоте. Я все равно буду.
Я буду писать, как чувствую. Буду говорить, как думаю. Буду рисовать так, как мне нравится. Буду рисовать то, что мне нравится. Я буду. Я все равно буду! Даже когда все вокруг говорят, что у меня не получается, что это не мое и что ничего никогда не получится. Я все равно буду!
Трикстер смотрит на нее с нескрываемой гордостью. Его творение!
Но ей снова хочется плакать: слова отца ее обидели, он не оценил, нагрубил, не поддержал. Неужели мне в детстве так часто было обидно? Так часто хотелось плакать? Или это просто эпизоды, которые слишком глубоко отпечатались и не впустили в мою голову другие, более светлые воспоминания?
Она уже не раз слышит от родителей, что «опять все сделала не так». Но поджимает губы и снова, как тогда с монетами, выбирает злиться, а не плакать. Я все равно буду! «Какой уродливый домик ты слепила! Ха-ха-ха!» «Какую страшную девочку ты нарисовала! Фу-у-у!» «Ни одного слова без ошибки не написала! Что ж за дура такая!» «Какое дурацкое стихотворение ты сочинила».
А я все равно буду. И мне нравится домик! И нравится девочка! И мне все равно на ошибки в словах, их и так можно прочитать! И стихотворение мое – не дурацкое! Это вы все дурацкие, раз вам не нравится!
– А ведь это тоже я тебя учил! – Трикстер не сводит глаз со своей ученицы. – Это вы все дурацкие, раз вам не нравится. Нормально же придумал.
– Нормально, нормально, – вмешивается Артур. – Сложность была в том, что меня тогда еще не было. Я бы научил, как нужно думать дальше.
– Ну так вот она! Я для того вас сюда и притащил. Учи! – Трикстер подкидывает клубочек.
Было удивительно, что именно через вопрос о деньгах мы открыли этот ящик Пандоры.