Хазарянка. Влад РостовцевЧитать онлайн книгу.
ли ты в злате, доставшемся от отца с матерью?
«Ежели б! При отце с матерью, погрязшими в безделье и лености, токмо и умея, что зачинать да рожать без счета, радовался я и каше на воде из сорного зерна, а о гороховой и не мечтал!» – с горечью припомнил Веденей.
– Однако не утаю, что не уважаем мы промотавших свое нажитое, пущай и честным трудом, вроде твоего Горазда, у коего, наслышан я, ты в подручных ходишь, – ловко подвел матерый сходник от ромеев к желаемой теме. – Остерегись! Идет он на дно, и тя утянет!
– Да что несешь ты! Не подручный я, а сам по себе! – вскинулся названый подручный.
– Не возбуждайся столь! И не роняй себя гневом на неудачника Горазда! Ему уж ничем не помочь. Ведь и последний терем мне продал, еще и прогулочный челн! – присоветовал меняла-нелегал, резво переводя стрелки магистральных мыслей своего гостя.
Веденей – натурально опешил от услышанного. Ибо не ожидал он, что его наставник и благодетель скатится, бая по-современному, ниже уровня ливневой канализации.
– Зрю: не ведал ты о сей печали, – лицемерно молвил недостойный Глот, заочно издеваясь над тем, коего сам и облапошил. – Погодь. Закроюсь изнутри, дабы никто не помешал нам, и растолкую.
И задвинув засов – в знак обозначения особливой секретности и запредельной доверительности, продолжил он охулки на Горазда, утаив, что заполучил его последний терем всего за треть цены, а прогулочный челн лишь за половину от реальной стоимости. Зато не преминул упомянуть об одолжении для злосчастного экс-владельца: дескать, разрешил тому дармовое проживание в бывшем его жилье до первого листопада – с правом свободного пользования отхожим местом на заднем дворе. А выдал сие за благодеяние!
Как тут не повторить вслед за Цицероном (либо за Катоном Старшим, ведь авторство порой приписывают и ему): «О времена, о нравы!». А не оспоришь, что времена и нравы отнюдь не стали пристойнее за последующую тыщу лет…
IV
Человечество устроено так, что изрядная часть его обожает зариться на чужое, отнюдь не гнушаясь прямыми экспроприациями – нередко и с убиениями. Се образовалось еще в первобытнообщинном строе, протянулось до наших дней и никогда не пресечется впредь.
А посему, исходя из неизменной психологии «царей природы» на всем временном протяжении их, совершенно закономерно, что с появлением водных перевозок, сразу же объявились речные, а дале и морские стервятники, коих по завершении Средневековья и с началом Нового времени начали прозывать пиратами. И повелось, что аналогично стали обозначаться и предшественники их из прежних веков.
Так и обрели широкое применение термины, типа «финикийских пиратов», «киликийских пиратов», «пиратов Древнего Рима», «ирландских пиратов», «скандинавских пиратов» (викингов), «греческих пиратов» (маниотов), «древнерусских пиратов» (ушкуйников), «запорожских пиратов» и даже «пиратов Стеньки Разина». По преимуществу, оные представляли отнюдь не закабаленный люд, либо беглых ожесточившихся рабов, ударившихся