Кошки против магии. Часть 1. Жанна СтафееваЧитать онлайн книгу.
лишь неизбежный этап каждой жизни, и наступает она, как и радость или другие события, по воле Бога.
Между тем, жизнь продолжалась. С рассветом того же дня живого и не успевшего замерзнуть ребенка нашла на ступенях костела одна из монахинь. Развернув сверток, старушка подивилась на то, каким неприглядным может быть творение Божие, и смиренно побрела на Охту за молоком.
При крещении мальчик получил имя Яков, то, что было указано на записке, вложенной в сверток, и фамилию нашедшей его монахини – Гилль.
Мальчонка рос страховидным, но смышленым и ловким. Без труда освоил грамоту, а уж так быстро навести чистоту в молельном зале, как ему, никому из служителей кирхи и подавно было не под силу. Редкий он был чистоплюй и зануда. Не унимался до тех пор, пока все вокруг не засияет и не заскрипит от чистоты. А когда оконные стекла становились безукоризненно прозрачны, Яков шел в свою келью, и, приставив табурет, смотрел, смотрел в крохотное оконце под потолком на снующих по проспекту людей. По иронии судьбы уродливый мальчик жил на центральной улице прекраснейшего из городов – Санкт-Петербурга.
Сколько себя помнил, он всегда был здесь, в Петрихирхе. Иногда покидал свою маленькую келью и уходил на полверсты вверх по проспекту. И не потому, что дальше ходить было запрещено. Просто не хотелось. Яков уставал от назойливого внимания окружающих. Мальчишки-газетчики смеялись и показывали на него пальцами:
Рыжая немчура
С бородавкой на носу
Уплетает колбасу!
Бородавки никакой у него не было, и колбасу Яков не любил. Но он сжимал кулаки от бессилия и злости. С каким удовольствием он бы отмутузил этих мерзавцев. Особенно, если бы был высок, статен и красив.
Русские вообще не любили немцев. И даже если здоровались и кланялись, то все равно их не одобряли и за их спиной ехидно шушукались. И даже само слово «карлик» в русском языке происходило от немецкого имени Карл. Конечно, Яков ненавидел это имя всеми фибрами души. Знал ли он, что когда-нибудь это звук этого имени станет для него прекраснее органной музыки? Конечно, нет. Он вообще не хотел думать, о том, что будет. Ему бы выжить сейчас в этом враждебном, жестком мире, полном насмешек и унижения.
Прихожане Петрикирхе или жалели мальчонку и гладили по голове, или смотрели сквозь него. Словно бы его и не было вообще. Как такое вынести ребенку? Хотелось бежать домой и спрятаться в келье, чтобы никто не видел его уродства. Каждый раз он собирал волю в кулак, чтобы выйти на улицу. Но запаса мужества хватало ненадолго. Поэтому и уходил Яков недалеко. Всегда вверх по проспекту – к Вольфу и Беранже, чтобы полюбоваться на выставленные в витринах диковинные пирожные, потом к букинисту Шульцу, порыться в книгах.
Но больше всего манил Якова дом часовщика Буре. В роскошный, с сияющими витринными окнами магазин его не пустил бы толстый швейцар в синей ливрее. Зато со двора мальчишке не составляло никакого труда проскользнуть в мастерскую, где трудились часовщики –