Пока идут старинные часы. Наталия БеззубенкоЧитать онлайн книгу.
хорошо поесть, выпить и поохотиться – с другим графом – философом, театралом и писателем? Какая постыдная страсть терзала Уварова? Карты, охота, вожделение? Нет, только не похоть. Уваров почти праведник, примерный семьянин и совестливый гражданин – это любой школьник знает из уроков литературы. Ответы могли быть только в дневниках его жены, но она таковых не вела. Чета Феоклистовых появлялась и дальше на дневниковых страницах писателя. Уваровых приглашали на крещение долгожданного малыша, но Александра отказалась идти, сказавшись больной.
Перехожу в комнату, служившую в уваровские времена зеленой гостиной. По центру огромный малахитовый диван. Все детство мечтала посидеть на нем, хотя бы на самом краешке, но боялась строгой смотрительницы, которая могла завыть не хуже охранной сирены, расстроенной маминой полуулыбки «Люсенька, как же ты могла? Это же неприлично. На тебя все смотрят». Оглядываюсь по сторонам пустынного зала и решаюсь. Приподняв веревочку-ограничитель, чувствую себя бунтаркой, вкусившей сладостное яблоко запрета. Мечты, даже если они малюсенькие, должны когда-нибудь сбываться. Лучше раньше, чтобы уступить место новым, а не превратиться в навязчивую идею. И я сажусь на этот диван. Жестко, неудобно, но как хорошо!
Напротив два портрета. Уваров в военной форме на коне. Уварова в воздушном голубом платье на фоне березовой рощи. Годы на масляных картинах совпадают с датами дневниковых записей. Александра не кажется болезненной, наоборот. Ясные серые глаза, широкие брови, волосы в затейливой прическе. Современники писали о ее крепком здоровье, за время супружества она родила графу восьмерых детей, трое из которых умерли в младенчестве.
Еле слышимый стук нарушает тишину анфилады комнат, я вскакиваю, несусь к ближайшему укрытию – тяжелой болотной портьере. Снова стук, к нему добавляются едва различимые шаги, кто-то осторожно ступает по скрипучим паркетинам. Кто здесь? Пыль нещадно щекочет ноздри, только бы не чихнуть. Со скрежетом приоткрывается соседняя дверь, ожидаю увидеть кого угодно – призрака писателя, первую жену с конем и умерших в малолетстве детей. Но на пороге всего лишь научный сотрудник в неизменной рубашке в клетку. Тканев аккуратно прикрывает за собой дверь и замирает, вслушиваясь, как и я, в тишину старого дома. И тут раздается мое раскатистое а-а-пчхи. Приходится выбираться из укрытия.
– Мила! От кого вы там прячетесь? – если он и удивлен моему появлению, то искусно скрывает, достает из нагрудного кармана очки и нацепляет их на нос.
– Нет, я… – второе и третье апчхи не дают мне оправдаться. На глазах слезы. Ну и красавица я, должно быть. Вон с каким интересом Тканев на меня смотрит, даже про побасенки свои забывает.
– Вам определенно нужно проветриться. Вот, держите платок, – в его руках сложенная тряпочка. – Все в сад, все в сад! Там лисий будет снегопад! Помните?
На удивление, тряпочка оказывается именно чистым носовым платком, а не б/у салфеткой, прихваченной по случаю с обеденного стола.
– И