Последняя королева. К. У. ГортнерЧитать онлайн книгу.
не приходится натягивать лук, а взгляд очаровывали обширные леса.
Но тем не менее я не видела ничего, что могло бы сравниться с прекрасными просторами Испании: ни суровых горных плато, спускавшихся в плодородные долины, ни бескрайнего, постоянно меняющегося неба. Во Фландрии все казалось мне новинкой, удачно дополнявшей мою замужнюю жизнь, и вскоре я уже бросала в толпу монетки из своего кошелька с незнакомой в моей стране щедростью, наслаждаясь видом безымянных лиц, смотревших на меня, словно на богиню.
В конце апреля мы прибыли в Австрию, королевство Габсбургов, чтобы нанести недельный визит отцу Филиппа, императору Максимилиану. Мой высокопоставленный свекор, правитель половины цивилизованного мира и наследник желанной короны Священной Римской империи, оказался степенным мужчиной; его отличало крепкое здоровье и практически полное отсутствие чувства юмора. Роскошный дворец императора заполняли честолюбивые ученые и художники, искавшие его расположения, и повсюду бросались в глаза свидетельства его богатства. В качестве приветственного подарка я получила изумрудное ожерелье, столь тяжелое, что его больно было носить. Мы ужинали с Максимилианом и его второй женой-императрицей, уроженкой Италии, с золотых блюд, инкрустированных таким количеством драгоценных камней, что я с трудом могла подцепить что-либо вилкой. Меня не оставляли мысли, что моя мать заложила свои драгоценности и переплавила посуду, лишь бы найти средства на войну, и до сегодняшнего дня ей приходится чинить и перешивать платья, экономя каждую монетку, чтобы вернуть драгоценности от кредиторов.
При австрийском дворе я побывала на своей первой и последней медвежьей травле, устроенной в честь нашего визита. О подобном обычае я слышала, но оказалась не готова к жалобному реву привязанного к шесту в яме гордого черного зверя, которого рвали на части мастифы под радостные крики собравшихся вокруг придворных. Медведь сумел выпустить кишки трем злобным псам, пока не завалили его самого, но к тому времени мне стало плохо от запаха крови и внутренностей, и меня тошнило при виде того удовольствия, что получали придворные от страданий несчастных животных. Извинившись, я встала вместе с фрейлинами, у которых точно так же позеленели лица. Филипп не обращал на меня внимания: раскрасневшись от воплей, он думал лишь о выигрыше пари, заключенного с своими друзьями. Я направилась прочь, шатаясь, прижав ладонь ко рту и мечтая о глотке свежего воздуха. И тут послышался насмешливый голос Максимилиана:
– Никогда не слышал, чтобы испанец впадал в уныние при виде крови.
Я едва не возразила, что уныние тут вовсе ни при чем и подобного варварства он в Испании никогда бы не увидел, но потом вспомнила, как Сиснерос сжигал нехристей, и закрыла рот. И все же я поклялась, что никогда больше не стану свидетельницей подобных мучений.
Я также собственными глазами увидела напряженность в отношениях Филиппа с отцом, подтверждавшую все то, что рассказывал мне муж. Хотя внешне отец и сын были очень похожи, они почти не разговаривали