Чужой крест. Сага. Елена ПоддубскаяЧитать онлайн книгу.
Облепиховая на спирту заменяла аспирин, та, что из боярышника поддерживала давление.
С приходом холодов и снега, а он в ту пору надёжно выпадал уже на ноябрьские праздники и не таял до середины марта, лафа налётчиков заканчивалась. Ту зиму (мама умерла в сентябре 1948 года), Володя запомнил на всю жизнь. Сорить едой он и раньше приучен не был. Но если от мамочки младшему сыночку всегда выпадал гостинец, то кусочек стеклянного рафинаду, то сухарик, воспитатели приюта делили всё по нормам. Маленький ты или большой, им всё равно – порция одинакова для любого. Вот когда научился парнишка сметать со стола последние крохи хлеба и горстью отправлять их в рот. Попробуй зазевайся и раскрой ладонь – тут же пацаны снизу её подобьют шлепком и полетят твои крошки обратно на стол. Там их уже ждут и коршунами кинутся. Уж если сироты умудрялись обгладывать бараньи мослы для игры в асыки, то что говорить про хлеб. Сколько потом жил Володя, столько и заканчивал трапезу тем, что сметал крошки со стола в руку. Жена, уже в семидесятых, когда накормили народ хлебом, а денег, чтобы купить буханку белого хватало каждому, всё приговаривала: «Когда уже ты наешься?». А он, жуя опрокинутые в рот крошки, отвечал: «Никогда. Ночь темна, дорога длинна. Что-то ещё в старости испытать придётся?». Голодной смерти он боялся дюже всего.
В середине зимы, ровно на Крещение, вызвала Володю к себе старшая воспитательница и сообщила, что его согласны взять на воспитание родственники из России. О них паренёк мало что знал. Мама как-то рассказывала про Бугровых. Ходатайствовали они о приюте семьи Старицких после того, как те отбыли наказание на Беломор канале. Тётку мама звала Лёлей. И название деревни Красное на Волге Володя тоже слышал. Однако боязно было уезжать ему из Алма-Аты.
– Ничё, небость не сожрут тебя сродственники. Как поглядит на тебя Ольга Пална, так точно откажется; ты даже на супнабор не годишься. Костями гремишь, а жир не нагулял, – заверила воспитательница, что-то вычитывая из письма об опеке, что-то туда внося. Привычная прикладываться к спиртному наравне с мужиками, но как всякая бандерша хваткая и справедливая, женщина выпроводила пацана, приказав собираться в путь по весне. А что было собирать мальчишке, оставшемуся без дома? Из всех вещей один узелок, в нём пара трусы-майка и запасные носки. Рубашка тоже была, на смену, белая и с коротким рукавом. Только её для тепла берегли и для праздничных дней, с синей пионерский галстук в строю не так нарядно смотрелся. А вот штаны были одни, на зиму и на лето, из мешковины, грубой, колючей, но прочной. Приютских по штанам и узнавали, и звали за то посконцами, подчёркивая их незавидное положение. Что касалось семейного богатства, то из него мальчишке досталась одна душегрейка, колючая, вязанная из верблюжьей шерсти. Её мамочка выменяла для Володи на банку тушёнки, чтобы кашлем не маялся.
На Новый год Табачная фабрика выделяла всем сотрудникам пайки с мясными консервами. Мать,