Избранные работы по теории культуры. Андрей ПелипенкоЧитать онлайн книгу.
некотором диапазоне. При этом степень их магической эффективности напрямую зависит от уровня потенциала суггестивности психики и способности к индукции и автоиндукции, т. е. от частичного подавления левополушарных когнитивных режимов и максимального восстановления прямой перцепции когерентных корреляций. Обычно это осуществляется в режиме ИСС. Иначе говоря, чем более каузальность первого типа редуцируется до своих «атавистических» оснований, т. е. погружается в правополушарную перцепцию когерентных зависимостей, тем эффективнее магическое воздействие.
Однако стремление к такого рода редукции наталкивается на непреодолимые барьеры, установленные психофизиологической эволюцией. Поэтому описание магических обрядов и практик у современных архаических и постархаических народов включает в себя, как правило, элементы анализа психических расстройств и патологий, возникающих в транссовых, индуцированных и т. п. состояниях.
Например, повсеместно распространенные в архаических обществах представления о том, что свойства пищи передаются съевшему её человеку, с рационалистической точки зрения выглядят совершенно беспочвенными[168]. Но в той реальности, в которой живёт архаический человек, степень «беспочвенности» может широко варьироваться в зависимости от суггестивного потенциала отдельного индивидуума или группы. Т. е. здесь не только в той или иной степени срабатывает или не срабатывает эффект, родственный эффекту плацебо, но и разворачивается шкала в той или иной мере действительных связей между человеком и его пищей. Эти связи, относящиеся к каузальности первого типа, актуализуют, т. е. силой психической интенциональности вытягивают из ИМ такие зависимости, которые в рациональном мире маловероятны до неразличимости и потому воспринимается рациональным сознанием как нечто невозможное. Потенциал таких «вытягиваний всякий раз зависит», повторю, от целого ряда привходящих обстоятельств и, прежде всего, от коллективной ментальной конституции данного сообщества. Чем больше мысль запутывается в разчных семантических кодах, извивах псевдологических построений дополнительных каузальных обусловленностей и т. п. «дискурсивности», тем слабее суггестия и интуиция когерентности. Каузальность первого типа, обретая свою, подспудно пропитанную практико-эмпирическим опытом квази-логику, вырождается и теряет действенную магическую силу.
Так, универсально распространенный комплекс магических традиций, отражающий представления о воздействии покойников на разные сферы жизни отражает, вероятно, некий сложный режим ПМ, связанный с количественными и качественными преобразованиями и конвертациями интенционально-энергийных потоков. Соответственно, погружение психики в суггестию самых глубинных и потому семантически абстрактных уровней способно дать эффективные магические результаты. Но дальнейшие вариации в разнообразных культурных контекстах, сопровождающиеся
В этом же ряду и описанные этнографами бесчисленные примеры установления архаическим (и не только) сознанием вторичных зависимостей на основании разнообразно понимаемой симпатии. «…Гучиол, который надевает на голову перья орла, преследует цель не только украсить себя: он помышляет о том, чтобы при помощи перьев приобщиться к зоркости, прозорливости, силе и мудрости птицы. Сопричастие, лежащее в основе коллективного представления – вот, что заставляет действовать таким образом» [137, с. 83]