Капитан Хорнблауэр. Под стягом победным. Сесил Скотт ФорестерЧитать онлайн книгу.
исцелялись быстро. Шок и потеря крови избавили корабль от других; теперь дело довершала гангрена, грозная Немезида, столь часто настигавшая людей с открытыми ранами в те, не знавшие антисептиков, времена. Каждое утро у борта корабля повторялась одна и та же церемония: два, три, а то и шесть парусиновых кулей сбрасывали в синие воды Тихого океана.
Туда же отправился и Гэлбрейт. Он пережил шок, пережил истязания, которым подверг его Лори, когда, по настоянию леди Барбары, решился обработать пилой и ножом клочья мяса и раздробленные кости, прежде бывшие ногами. Он лежал бледный, ослабевший, но, казалось, быстро шел на поправку. Лори уже похвалялся успехами в хирургии и ловкостью, с какой перетянул артерии и обработал культи. Потом внезапно проявились роковые симптомы, и пять дней спустя, после счастливого забытья, Гэлбрейт умер.
В эти дни Хорнблауэр и леди Барбара очень сблизились. Леди Барбара до конца безнадежно боролась за жизнь Гэлбрейта, боролась яростно, не щадя себя, однако не проявляя внешне никаких чувств. Казалось, она просто делает неприятное, но нужное дело. Хорнблауэр тоже бы так думал, если бы как-то случайно не увидел ее лицо. Она сидела подле Гэлбрейта, а он держал ее руки и говорил с ней, принимая за свою мать. Умирающий юноша лихорадочно бормотал по-шотландски (он перешел на родной язык, как только начал бредить), сжимал ее руки, не отпускал, а она говорила с ним ласково, успокаивала. Так ровен был ее голос, так естественна манера, что Хорнблауэр обманулся бы, если бы не видел муки на ее лице.
Хорнблауэр неожиданно тяжело перенес смерть Гэлбрейта. Он всегда считал, что лишь использует людей и счастливо избавлен от человеческих привязанностей. Его удивили горечь и жалость, вызванные смертью Гэлбрейта, удивило, что голос его дрожал и глаза наполнились слезами, когда он читал заупокойную службу, и что его передернуло при мысли о том, что творят акулы с телом под синей поверхностью Тихого океана. Он ругал себя за непростительную слабость, убеждал, что всего лишь жалеет об утрате толкового подчиненного, но так и не убедил. В гневе на себя он еще жестче подгонял матросов, занятых починкой, однако теперь, на палубе или за обеденным столом, встречался глазами с леди Барбарой без былого предубеждения. Между ними возник намек на взаимопонимание.
Хорнблауэр видел леди Барбару редко. Иногда они обедали вместе, всегда в присутствии одного-двух офицеров, но он по большей части был занят своими обязанностями, она – уходом за ранеными. У обоих не было времени, а у него – так и сил, чтобы любезничать, как ни склоняли к этому теплые тропические вечера. А после того, как они вошли в Панамский залив, у Хорнблауэра еще прибавилось хлопот, начисто исключивших возможность каких-либо ухаживаний.
Только слева по курсу появились Жемчужные острова и «Лидия» в крутой бейдевинд двинулась к Панаме, до которой оставался всего день пути, как над горизонтом с наветренной стороны возник уже знакомый люгер. Завидев «Лидию», он изменил курс и направился к ней. Хорнблауэр курса не менял. Его окрыляла перспектива вскорости оказаться в порту,