Тезей и Ариадна. Нить любви. Наталья ПавлищеваЧитать онлайн книгу.
Креонт умер от несварения желудка, а Главка сгорела потому, что бездумно крутилась в подаренном ей Медеей роскошном пеплосе подле больших светильников. Край пеплоса задел пламя, спасти новую жену Ясона не смогли. Медея бежала из Коринфа, а жители убили оставленных с Ясоном детей и потом самого Ясона. Но в смерти детей обвинили их мать-колдунью.
И вот теперь история грозила повториться в Афинах.
Медея уже не была прежней, она не верила людям независимо от того, в каком городе они жили – в Коринфе или в Афинах, Трезене или Фивах… Внучка бога солнца Гелиоса все чаще колдовала в полутьме и все реже появлялась на солнце. У нее не было седых волос и морщин на лице, потому говорили, что Медея умеет омолаживать людей. Медея никому не рассказывала о щедром даре богини Геры за то, что отвергла ухаживания ее любвеобильного мужа Зевса.
Умным она давала приготовленную ею самой краску для волос, чтобы скрыть седину, и разные мази, чтобы кожа лица оставалась молодой надолго. Глупым советовала попытаться свариться в кипятке. Нашлись дурочки, что поверили – разрубили своего отца царя Пелия на куски и бросили в кипяток в надежде, что он выйдет из варева молодым и здоровым. Обвинили в их поступке снова Медею. Все винили, даже Ясон.
Постепенно светлое в Медее гасло за ненадобностью, а темное брало верх.
Она могла лечить, но приходилось колдовать и насылать болезни. Могла умолить своего деда Гелиоса быть милостивым к людям, но приходилось просить сжечь чьи-то посевы или высушить источник. Могла предостерегать, зная будущее людей, но вместо того пугала пророчествами.
Ей некуда было идти, она никому не нужна, для всех опасна и всех пугала. Одиночество страшная вещь, но она во сто крат страшней, если живешь во дворце среди людей, но от тебя шарахаются при встрече и вслед сыплют только проклятья. Трудно быть доброй, если тобой пугают детей, трудно сохранять на лице улыбку, когда тебя называют колдуньей.
Ясон предал, Эгей тоже…
Медея шестнадцать лет старалась не думать о подрастающем в Трезене сыне Эгея, но забыть не получалось. Раз в год она смотрела в шар и убеждалась, что этот мальчишка растет как настоящий герой – он крепче своих сверстников, красив, сообразителен и ничегошеньки не знает о своем земном отце.
Но наступил день, когда Эфра рассказала о спрятанных Эгеем мече и сандалиях, чтобы юноша поднял огромный камень, достал оставленное отцом и отправился в Афины добывать себе славу и трон.
Медея задумалась так глубоко, что не замечала пристального взгляда сына. Пришлось напомнить о себе.
– Так почему ты боишься Тезея?
Она словно очнулась от своих видений, вздрогнула от имени, как от удара, в черных глазах, отражаясь, снова заплясало пламя светильников. Меду на мгновение показалось, что мать сейчас взмахнет крыльями и вылетит в окно, как та черная птица.
– Я не Тезея боюсь, а того, что будет, если он придет в Афины. Эгей признает его своим сыном.
– Но ведь так и есть?
– И наследником трона, то есть