Революции 1917 года в России как серия заговоров. Коллектив авторовЧитать онлайн книгу.
Петроградскому, и Московскому комитетам. Информация постепенно просачивалась на более низкий партийный уровень, да и члены ЦК постепенно привыкали к новому курсу – и в начале октября дискуссия о целесообразности вооруженного восстания как-то незаметно подменилась дискуссией о его сроках. Ждать ли Второго Всероссийского съезда Советов, который должен был собраться в середине октября, или действовать независимо?
Ленин к тому времени успел из Гельсингфорса перебраться в Выборг, поближе к столице, по-прежнему говорил, что «промедление смерти подобно» и требовал брать власть тотчас, немедленно.
Сведения об этих спорах, несмотря ни на какую конспирацию, тут же попадали на страницы газет – от черносотенных до анархистских. Дебаты внутри большевистского руководства гремели на всю столицу. После того, как 7 октября большевики торжественно ушли с первого же заседания Предпарламента[6], о том, что они готовят восстание, говорили в каждой очереди, в каждом трамвайном вагоне и на каждом уличном митинге.
Кто же так дела-то делает? Тоже мне, конспираторы с двадцатилетним стажем!
Странные телодвижения партии большевиков
7 октября Ленин, наконец, добрался до Петрограда. 8-го числа, отдохнув с дороги, он принялся за дела, и уже 10 октября ЦК принял решение о восстании. А информация все продолжала утекать в какие-то непонятные дыры. Уже через день левоэсеровская газета «Знамя труда» разъясняла читателям, почему немедленное восстание – это плохо. 15 октября газета Горького «Новая жизнь» посвятила большую статью рассуждениям на тему – поддерживают или не поддерживают массы призывы большевиков взять власть силой.
В тот же день, 15 октября, тем же вопросом озаботилось и большевистское руководство. В этот день состоялось еще одно заседание ЦК, на которое были приглашены представители от районов, доложившие о готовности – а точнее, о неготовности к восстанию. Американский историк Александр Рабинович так описывает этот драматический момент: «Общее положение дел в казармах, на фабриках и заводах часто представлялось столь неутешительным, что не могло не обескураживать многих большевиков… В выступлениях участников собрания звучала тревога по поводу явной пассивности очень многих рабочих и солдат. Вопрос в том, захотят ли они подвергать себя риску потерять работу, быть немедленно отправленными на фронт, оказаться в тюрьме или даже пожертвовать жизнью, отозвавшись на призыв большевиков к вооруженному выступлению, когда на днях должен был собраться Всероссийский съезд Советов. Лишь восемь из девятнадцати представителей районов говорили о том, что массы настроены по-боевому и готовы выступить в любой момент. Шесть представителей районов сообщили, что у них преобладали безразличие и выжидательные настроения, а пятеро без обиняков заявили, что у масс нет никакого желания выступать…
В сообщениях из районов на заседании 15 октября прозвучала также озабоченность многих большевиков отсутствием сколько-нибудь
Орган, порожденный Демократическим совещанием, на который оно переложило вопрос о формировании правительства.