Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л". Ирма ГринёваЧитать онлайн книгу.
И больше – никто! Разве могу я кого-то защитить?!? Осчастливить женщину?!? Стать мужем и отцом?!? Она молода и красива. Она достойна лучшей участи, чем выносить горшки за калекой!
Запал Аонгуса кончился и он замолчал. Замолчал и отвернулся к окну. Он так устал за сегодняшний день, как никогда в жизни. Чувствовал себя таким разбитым, хотя, казалось бы, куда, уж, больше? И так прикован к инвалидному креслу. Пожизненно. Оно теперь и его трон, и его средство передвижения (к передним ножкам кресла были приделаны маленькие колёсики, к задним – два больших колеса, которыми он мог управлять сам), и его ночной горшок (под сиденьем был сооружён ящик, в котором находился настоящий горшок. Аонгус, когда ему приспичивало сходить в туалет, отодвигал в сторону под собой заслонку, наподобие той, что закрывает отверстие камина, испражнялся, а потом звал слугу, который заменял горшок на новый). Только что кроватью кресло не было. На неё приходилось перебираться с помощью слуг. И сейчас, когда он уже был в кровати, ему хотелось только одного – чтобы его оставили в покое, оставили одного, наедине со своими горькими мыслями.
Если король Оенгус хотел получить от него признание в любви к Имоджен, то он его получил. Если король Оенгус хотел сделать ему больно, то это удалось ему на славу!
Только в первые минуты бала Аонгусу удалось забыть о своём положении, удалось почувствовать себя счастливым, залюбовавшись на Имоджен. Такую красивую, оживлённую. Счастливую! Тем горше становилась для Аонгуса каждая последующая минута. Ведь это не он клал руку на её осиную талию и прижимал к себе во время танцев! Ведь это не он подносил ей стакан воды, когда её мучила жажда! Ведь это не на его руку она опиралась, когда гостей пригласили к столу! Ведь это не его шуткам она смеялась, закидывая голову назад! Ведь это не его она так внимательно слушала, не отрывая своих прекрасных карих глаз с зелёными искорками от глаз собеседника! Не его! Не его! Не его!
Кое-что из этого он мог бы делать, пусть и опять глядя на Имоджен снизу вверх, но провидение как будто нарочно препятствовало этому. Стоило ей обратить свой взор на него, как чья-то спина тут же загораживала обзор. Стоило ей направить шаги в его сторону, как кто-нибудь тут же отвлекал её каким-нибудь пустяком и уводил прочь. Это было ужасно похоже на кем-то подстроенные действия!
Аонгус тогда решил вообще покинуть бал. Тихонько улизнуть. Хотя улизнуть, сидя на громоздком кресле, это было громко сказано. Но и это ему не удалось. Не дали. Слуги молча вернули его на место. И вот тогда Аонгус окончательно убедился, что всё на этом бале было не случайно. Он с ненавистью посмотрел на своего мучителя – короля Оенгуса, и дал себе слово не доставлять врагу удовольствия любоваться своими муками. Нашёл себе собеседников среди старшего поколения, а потом и партнёров по карточным играм. И благополучно переместился в игровую комнату. Прочь из бальной залы. Подальше от предмета своей любви. И от своего мучителя. Слуги не посмели воспрепятствовать этому.
Так что окончание бала прошло для Аонгуса относительно