Повелитель кристаллов. Юргис ИзвековЧитать онлайн книгу.
таинственным другом-индейцем, который, видите ли, жить не может без умного камня. Ясону Романопуло, который постоянно изводит его, романтика и поэта от науки, параноидальными режимными требованиями. Он захотел утереть нос всем!
Не нужен ему Рохо! Он сам поймет законы взаимодействия материи и открытых им же ультрагравитационных волн! Он научится двигать горы… или атомы, что с точки зрения физики – одно и то же. В один прекрасный день он соберет всех в своей лаборатории и покажет! Он будет скромно стоять возле установки, заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок. Поза будет именно такой. И тогда все оценят, все пожалеют, что…
– Комбинация три тысячи сто двадцать восемь, – произнес скучающий голос лаборанта. – Излучатель: частота плюс три десятые процента, интенсивность один и один, угол тридцать пять. Внимание! – было слышно, как он затянулся и выдохнул дым. – Заме́р.
– Все детекторы – ноль.
– Комбинация три тысячи сто двадцать девять. Излучатель…
В затеянном Егором эксперименте поток альфа-частиц облучался ультрагравитационной волной, полученной с помощью недавно построенного им излучателя. Изменяя параметры волны и положение излучателя, он надеялся найти такую комбинацию, которая бы вызвала отклонение хотя бы одной альфа-частицы от нормальной траектории.
Вот уже почти полгода Егор практически не выходил из лаборатории, часто ночуя здесь же на надувном диване, хотя никакой необходимости в его присутствии не было – изменение параметров излучателя происходило автоматически. И все же, по многу раз в день, при слове «Внимание!», Егор замирал на мгновение. «Все детекторы – ноль». Очередной ноль…
Сотрудники лаборатории, давно понявшие, что эксперимент стал а). безнадежен и б). бесконечен, потихоньку начали заниматься своими делами. Они сочувствовали Егору, но помочь ничем не могли. В их тоне при разговоре с Егором все чаще стали появляться неестественные радостно-оптимистические нотки, слова подбирались простые, выговаривались громко, с отчетливой артикуляцией – так разговаривают с детьми, иностранцами и идиотами. Все чаще они стали говорить между собой о смене работы.
Да, как это случалось с ним и прежде, Егор Солнцев залип. Это был уже не научный азарт, а какая-то внезапная, совершенно непропорциональная амбиция, выползшая из болотца детских обид сквозь тину недополученной в детстве любви. Егор не поделился ни с кем, даже с Лис, этой своей мечтой, надеясь устроить для всех гран-сюрприз. И ни он, ни окружающие его близкие люди не заметили момента, когда мечта превратилась в идею-фикс.
За месяцы этого затянувшегося пустого эксперимента Егор изменился до неузнаваемости. Он все чаще становился то высокомерен, то бессмысленно мелочен, то суетлив, то, наоборот, апатичен, и все реже и реже оставался самим собой. Порой Лис казалось, что кто-то снял с ее прежнего, любимого, веселого и умного Егора тело, помял его, извалял в хлорке, утыкал красноватыми прожилками, надул мешки под глазами, а в сами глаза плеснул мутной воды, и надел это тело на совершенно другое существо