Не проскочи мимо! Два кусочечка колбаски… Стоянка поезда одна минута. Ирма ГринёваЧитать онлайн книгу.
кругом, чтобы никому обидно не было. Женщины расстарались – еды на столах было с избытком, арага и архи9 лились рекой. Сначала всё шло мирно, но потом, то тут, то там под влиянием алкоголя стали возникать ссоры. Слово за слово, и вспыхнула битва. Напрасно вожди племён пытались урезонить своих соплеменников. Напрасно Убсумоол пытался встать между дерущимися. Напрасно красавица Алчу пыталась уговорить их одуматься. Недолго развевалась белая её фата над полем битвы. И длилась эта битва не один день и не одну ночь, пока все мужчины не погибли. В живых остался только Убсумоол. Нашёл он в груде бездыханных тел свою наречённую, свою ясноокую с глазами неба Алчу, свою любимую, ибо не только ради мира своих племён жаждали их молодые сердца этой свадьбы. Поднял её на руки, поцеловал в уста. Открыла глаза Алчу, улыбнулась любимому, и закрыла их навеки. Только один удар сделало сердце Убсумоола и остановилось навеки. Не один день, не одну неделю, не один месяц плакали женщины обоих племён над телами своих вождей и отцов, мужей и детей, братьев и любимых, так что из их слёз образовались реки, реки стекли в долину и образовали озеро. Озеро такое же голубое, как глаза Алчу. Такое же глубокое, как горе жен и матерей, сестёр и невест, потерявших своих любимых. И такое же солёное, как их слёзы».
Яна засыпала счастливой – дед Трофим пообещал сводить её завтра на озеро, даже мерки с ноги взял, обломав хворостину по длине её стопы, чтобы сшить ей унты. Ведь в её сапожках по такому морозу далеко не уйдёшь. А унты ещё надо прикрепить к снегоступам – снега в этом году много, по пояс можно провалиться.
А ещё Яна засыпала весёлая. Хихикала, как девчонка. И не только потому, что перепила арагу, хотя и это тоже. Но больше, потому что её острый взгляд художника разглядел мелодраму и драму одновременно, творившуюся во взаимоотношениях людей, сидящих за одним столом. Дед Трофим страстно и преданно любил Шуру, и нёс бремя своей безответной любви с достоинством, не допускающим жалости. Деда Трофима отчаянно и безответно любила Падма. Удачливую свою соперницу, Шуру, уважала и даже преклонялась перед ней. А вот сестрой своей, Сайлыкмаа, помыкала. Сайлыкмаа производила впечатление женщины спокойной, покладистой, даже какой-то сонной. Только вот как с этим сочетался лукавый взгляд, который она нет-нет да и бросала на любовный треугольник за столом? Яна могла бы его посчитать за глюк из-за выпитого, если бы однажды Сайлыкмаа не послала его напрямую Яне, да ещё и подмигнула – мол, видишь тут у нас какие страсти кипят! Островком спокойствия за столом была Шуру. Она знала, что её любят, принимала эту любовь, но не поощряла и не эксплуатировала. Она знала, что её уважают настолько, что отступятся и слова поперёк не скажут, если она ответит на любовь, но не унижала, до жалости не опускалась. Санта-Барбара10 отдыхает! – веселилась Яна. Никакой телевизор не нужен! До него она, кстати, так и не добралась, а собиралась именно им убивать время, оставшееся до отъезда домой. Господи! Домой! Она ведь так и не удосужилась узнать у бабы Шуру,