Опасные манипуляции. Роман Феликсович ПутиловЧитать онлайн книгу.
где подруга жила на седьмом этаже, а я на последнем. Доехав до седьмого этажа, я, шутя, вытолкнула подругу из лифта, но, она, вцепившись в мою руку, вытащила меня из кабины на площадку. Створки с грохотом сомкнулись, и лифт с завыванием поехал вниз.
–Давай, вечером увидимся – крикнула я и побежала наверх. Десять секунд, и я у своей двери. Отточенным движением вставляю ключ в скважину, отпираю замок. Над головой солидно загудели электромоторы в лифтовой, с натугой вытягивая кабину из глубины шахты. И тут я поняла, что скоро умру, что лифт едет сюда, он будет здесь через считанные мгновения, и, если створки кабины раскроются, а я буду еще стоять в подъезде, то после этого меня не будет. Мгла невыносимого ужаса накрыла меня. Дальнейшие события остались в моей памяти лишь рваными кадрами: моё худенькое тело до хруста костей навалилось на входную дверь изнутри квартиры, трясущиеся руки не могут вставить ключ в замочную скважину, долгожданный щелчок замка, совпал со звуком распахнувшихся створок кабины. Прижавшись к дверному косяку кухни, я смотрю на входную дверь, зажавшие рот ладони глушат рвущийся из меня крик. Звук тяжёлых шагов на площадке под дверью, периферийное зрение различает какое-то грязно-серое пятно, смутно проступившее на фоне черного дерматина двери. Ручка замка, медленно опускающаяся вниз, сильный толчок в дверь, преграда вздрогнула, но выдержала, ещё один толчок, злобное ворчание под дверью. Потом опять звуки глухих шагов, лязг створок лифта, гул моторов…. Только после этого, я поняла, что снова могу дышать, чёрная пелена тоскливой безысходности отпускает меня. Дальнейшие несколько часов жизни в моей памяти не сохранились. Мама нашла меня вечером, сидящую на полу в комнате, напротив входной двери, намертво стиснувшую в руке металлический молоток для отбивания мяса. Дорожки высохших слез коркой засохли на щеках. На мамины расспросы пришлось сказать, что кто-то, очевидно пьяный, стучался в нашу дверь. На следующий день над нашим кварталом летали вертолёты, детей не выпускали на улицу, жёлтые милицейские «канарейки» нарезали круги по району. А через три дня во дворе тоскливо взвыли трубы оркестра, заглушаемые криками женщин. Мальчика из соседнего дома, чьё разорванное тело обнаружил в квартире вернувшийся с работы отец, хоронили в закрытом гробу. Я смотрела с балкона на черную скорбную толпу, волнующуюся у маленького красного гроба, мое сердце сжимал отголосок страха, поселившегося во мне три дня назад. Последние ночи я не спала, сон приходил ко мне только с предрассветными сумерками, и в каждом сне я стояла в коридоре нашей квартиры. В который раз вздрагивала от удара в дверь, ручка замка скользила вниз, дверь начинала открываться, в темноте лестничной площадки возникало грязно-серое пятно, и я с криком просыпалась, вся мокрая от пота, с сердцем, выскакивающим из груди. За эти дни мы с мамой дважды были в милиции, где несколько помятых дядек, с красными как у кроликов глазами, безуспешно пытались узнать у меня еще какие либо подробности событий того дня. Через два дна после похорон