Два эпизода из жизни стихоплета и повесы Франсуа Вийона. Михаил ОрловЧитать онлайн книгу.
и всепрощению, хотя сама нередко поступает совсем иначе.
Париж всегда слыл странным, любвеобильным и опасным городом, ибо там по утрам, когда только начинал брезжить рассвет, на перекрестках находили немало безжизненных тел со следами колотых или резаных ран. Как узнать, каким образом убиенные попали туда и кто они такие, оказывалось очень непросто. Расследования по безымянным трупам заводили редко, поскольку те не сулили судейским чиновникам ни деньги, ни наград, ни продвижения по служебной лестнице, а лишь пустые бесполезные хлопоты. Да к чему все это, коли у убиенного нет влиятельных родственников, готовых оплатить расходы, связанные со следствием.
Никоим образом не подозревая об опасности, кравшейся за ним, Франсуа добрался до дома приемного отца, вытащил кривой кованый гвоздь из-под из камня слева от порога, просунул его в замочную скважину, выполнил несколько непонятных постороннему замысловатых манипуляций и услышал негромкий щелчок. Потянул дверь на себя, и та подалась.
На цыпочках, одной рукой касаясь стены, а другой держась за перила лестницы, он прокрался в свою каморку, находившуюся под крышей, и, скинув с ног узкие, длинноносые башмаки, бросился на кровать. Сон настиг его еще в полете, прежде, чем тело коснулось ложа. Блаженны засыпающие на лету, они подобны ангелам, кружащимся вокруг крестов над храмами, которых ненароком встревожили злые демоны.
Франсуа грезилась Катрин де Воссель: ее длинные шелковистые волосы, гибкие нежные руки, обнаженные плечи с голубыми прожилками вен, проступавшими через прозрачную кожу, бёдра, напоминавшие то ли лесной орех, то ли лиру… Правы те, кто утверждает, что слабый пол совершеннее сильного, поскольку Всевышний сперва создал Адама и только потом Еву, учтя свои прежние ошибки. При этом Он несколько убавил у нее интеллекта, ибо посчитал, что ей и так довольно, а в великой мудрости великая скорбь.
От одного вида любимой ноздри Франсуа начинали трепетать, ловя аромат ее тела, как борзая, почуявшая приближение дичи. В постели с ней ему мерещилось, что ее соски размером с бургундскую айву пахли не одинаково: левый – бузиной, а правый – вереском. Однажды по легкомыслию он сказал ей о том, на что Катрин только рассмеялась, так как знала, что молодые часто порой дуреют от страсти. В сладком дурмане вожделения ошеломленный близостью Франсуа в самом деле терял голову.
Во сне мадам де Вассель манила его куда-то и на ее губах играла чуть заметная гримаса то ли вожделения, то ли лукавства… Впрочем, кто способен разобраться в женской натуре? Потеряв голову, Франсуа еще не вполне сознавал, что любовь – одно из величайших заблуждений человечества. Он верил в свою любимую, как Мария Магдалина в Иисуса Христа из Назарета, обмывавшая его израненные каменистой дорогой иудейской пустыни ноги сладкой водой Тивериадского озера.
Перевалило за полдень, когда Франсуа проснулся от того, что кто-то тормошил его. Приоткрыв глаза, он узрел своего приемного отца, Гийома Вийона, который