Революционерам. Антология позднего Троцкого. Лев ТроцкийЧитать онлайн книгу.
что завоевать власть в Германии не будет стоить никакого труда, но что трудности начнутся только на другой день после завоевания власти. Официальное мнение Коминтерна состоит ныне в том, что брандлерианцы упустили осенью 1923 года исключительную революционную ситуацию. Верховным обвинителем брандлерианцев является… Сталин. Объяснился ли он, однако, с Коминтерном по поводу своей собственной позиции в 1923 году? Нет, в этом нет ни малейшей надобности: достаточно запретить секциям Коминтерна поднимать этот вопрос.
По тому же образцу Сталин попытается, несомненно, разыграть и вопрос о референдуме. Уличить его Тельман19 не сможет, если б и посмел. Сталин подтолкнул через своих агентов немецкий ЦК, а сам двусмысленно отошел назад. В случае успеха новой политики все Мануильские и Ремеле провозгласили бы, что инициатива ее принадлежит Сталину. А на случай провала Сталин сохранил полную возможность найти виноватого. В этом ведь и состоит квинтэссенция его стратегии. В этой области он силен.
А что же говорит все-таки «Правда», первая газета первой партии Коммунистического Интернационала? «Правда» не сумела дать ни одной серьезной статьи, ни одной попытки анализа положения в Германии. Из великой программной речи Тельмана она застенчиво приводит полдюжины бессодержательных фраз. Да и что может сказать нынешняя безголовая, бесхребетная, запутавшаяся в противоречиях, услужающая бюрократии «Правда»? О чем может говорить «Правда» при молчащем Сталине?
24 июля «Правда» следующим образом объясняла берлинский поворот: «Неучастие в референдуме означало бы, что коммунисты стоят за нынешний реакционный Ландтаг». Все дело сводится здесь к простому вотуму недоверия. Но почему же в таком случае коммунисты не взяли на себя инициативу референдума, почему они в течение месяцев боролись против этой инициативы и почему они 21 июля стали перед ней вдруг на колени? Аргумент «Правды» есть запоздалый аргумент парламентского кретинизма, и только.
11 августа, после референдума, «Правда» меняет аргументацию: «Смысл участия в референдуме заключался для партии во внепарламентской мобилизации масс». Но ведь для этой именно цели, для внепарламентской мобилизации масс, назначен был день 1 августа. Не будем сейчас останавливаться на критике календарных красных дней. Но 1 августа коммунистическая партия во всяком случае мобилизовала массы под собственными лозунгами и под собственным руководством. Почему же через неделю понадобилась новая мобилизация, притом такая, когда мобилизуемые не видят друг друга, когда никто их не может подсчитать, когда ни сами они, ни их друзья, ни их враги не могут отличить их от их смертельных врагов?
На следующий день, в номере от 12 августа, «Правда» заявляет не больше не меньше как то, что «результаты голосования означают… самый большой удар из всех, которые рабочий класс наносил социал-демократии до сих пор». Не будем приводить цифры статистики референдума. Они известны всем (кроме читателей
Вопрос о том, действительно ли Тельман был против последнего поворота и лишь подчинился Ремеле и Нойману, нашедшим опору в Москве, нас здесь не занимает, как чисто личный и эпизодический: дело идет о системе. Тельман не посмел апеллировать к партии и следовательно несет всю ответственность. (В действительности было как раз наоборот: Тельман безропотно выполнял указания Сталина, а Ремеле и Нойман тайно саботировали линию на союз с НСДАП. Но поскольку «группа Ноймана – Ремеле» не вступала в открытую полемику с Москвой, Троцкий, естественно, не мог об этом знать. –