Долгий путь в никуда. Денис Александрович ИгумновЧитать онлайн книгу.
подлезть под дохлый пятипалый биопреобразователь солнечной энергии, затаиться. Не тут-то было, я его заметил, с радостью выкатил из тени, желая сыграть им в футбол.
Проспект Якира шёл от метро до восточного шоссе. В начале с левой стороны проспекта стояли сплошь дома сталинского периода, а справа шёл бесконечный бледно-зелёный, вылепленный, как из сырого теста, военный завод, штампующий детали для нашей славной, непобедимой бронетехники. Я шёл по левой стороне. Мне хотелось не просто погонять камешек, представляя, что это футбольный мяч, но и забить гол. Настоящих ворот я не нашёл, поэтому в качестве их я избрал технологическое углубление, ограничивающее, обозначающее окна полуподвального помещения сталинского дома. На стёклах, защищая их от дурака, висели решётки. Меня эти защитные хитрости, как и стекла, никак не остановили. Если бы подумал, то понял, что при удачном попадании мой хоть и маленький чудо каменный мяч мог спокойно разбить окно. Цели такой не стояло, и перспектива быть пойманным за ухо законопослушным гражданином не пугала.
Встав напротив ямы, я стал с разными финтами отправлять туда камешек. Так как углубление имело цементный ободок, большинство моих попыток натыкалось на элементарное непонимание моего рвения костной материей. Камешек оказался неудобным мячиком и у меня никак не получалось, поддев его на носок ботинка, отправить в яму. Поверьте, я проявлял маниакальное упорство. Ни на кого не обращая внимания, я пинал и пинал камешек. Дома меня ждала мама и остывшие щи, а я изображал из себя нападающего моего, тогда ещё горячо любимого «Спартака».
Ничего удивительно, что, находясь в пылу футбольной лихорадки, я не заметил, как ко мне подошёл парень и встал, с интересом наблюдая мои потуги. Наконец, он решился оторвать меня от столь важного занятия, сказав:
– А я думаю, кто это здесь дурью страдает? Оказывается, это ты Кашин.
Я повернул к окликнувшему меня горящее красным стоп-сигналом лицо (не от стыда, не подумайте, а от прилежного потного старания забить гол). На меня, пуча глаза, усмехаясь, смотрел широкоплечий, высокий, головастик – Федя Викторов.
– Привет! – Не знаю почему, но встрече с ним я обрадовался. Ни капельки не растерявшись, добавил: – А то, кто же ещё, когда его дома ждёт мама из булочной, будет страдать ерундой, пытаясь закатить камешек в яму.
– Точно. Я всегда подозревал, что ты псих! – сказал Федя и заливисто засмеялся. Ещё он состроил свою фирменную рожицу – голова наклоняется к левому плечу, всё лицо удлиняется, пухлые губы складываются в куриную гузку. Забавно. Одно это свойство выражать подобным образом чувства являлось верительной грамотой врождённой харизмы и могло расположить к себе кого угодно. Обаяние, одним словом.
С того дня мы подружились. В школе у меня появился ещё не друг, но уже хороший, лояльный ко мне знакомый, что стало важным, можно сказать, ключевым событием той осени. Это он, потом, привил мне любовь к чтению; это у него я после уроков, а частенько и вместо уроков,