Проект «Валькирия». Владимир Николаевич СтрельниковЧитать онлайн книгу.
Смотрят исподлобья, в отличие от остальных – избегают встречаться взглядом. Штрассл кивком подозвал к себе ближнего, с оценивающе-смекалистыми глазами:
– Халкан таг! («Иди сюда!» – на сомалийском).
Тот нехотя подошёл и остановился в двух шагах. Пальцы Хуберта плавно легли на спусковую скобу бластера. Это не ускользнуло от бандита: он отпрянул и сделал невольное движение в сторону.
– Истааг! («Стоять!»)
Сомалиец застыл; спина напряжена.
– Мага? («Имя?»)
– Абдулвали! – ответил туземец.
Штрассл подошёл и коротким лучевым импульсом освободил ему руки, небрежно шевельнув стволом бластера. Остальные внимательно наблюдали за происходящим. Ага! Его мастерство владения оружием уже оценили. Это хорошо!
Хуберт на ломаном сомалийском, щедро снабжённым выразительными жестами, объяснил разбойнику, что назначает его «смотрящим». Отныне он должен следить за порядком во взводе и доводить до сведения остальных головорезов распоряжения Штрассла, добиваясь их беспрекословного исполнения. За это ему полагаются льготы: лучший паёк, добротная спецодежда и нижняя койка в казарме около окна. Абдулвали слушал сначала недоверчиво. Но когда понял, что требуется, довольно ощерился, показав гнилые зубы. На вопрос, хорошо ли он понял, с готовностью ответил:
– Кад, саид! («Ясно, господин!»)
Час прошёл быстро. Хуберт раздал уголовникам муляжи оружия, показал, как с ними обращаться и какие приёмы следует заучить, и поручил Абдулвали тренировать соплеменников. В принципе, некоторые из штрафников, очевидно бывшие разбойники, более-менее умели обращаться с бластерами. Но, конечно, не на армейском уровне. Новоиспечённый смотрящий с удовольствием измывался над сородичами, гоняя их до седьмого пота. Негры учились «стрелять» на бегу, лёжа, в прыжке, из-под руки, полуобернувшись и с резким разворотом.
Во время перекура Штрассл спросил у помощника, как тот себя чувствует.
– Ванаагсан, саид! («Хорошо, господин!»)
Хуберт поинтересовался почему Абдулвали нравится командовать сообщниками? Ведь совсем недавно все они находились в одинаково дерьмовом положении. Неужели повлияло, что его назначили «авторитетом»? Чёрный «пахан» спокойно ответил, что власть нравится всем. Штрассл попытался объяснить, что большинство тут живёт по-другому: старается договориться, а не командовать друг другом. Но Абдулвали лишь понятливо хмыкнул на провокацию оберфельдфебеля:
– Ма ааминсани! («Не верю!»)
«Тоже мне, Станиславский нашёлся!», – в отрочестве Хуберт участвовал в школьной самодеятельности и был знаком с системой русского режиссёра.
После перерыва Абдулвали гонял «штрафных солдат» с ещё бóльшим ожесточением. Но теперь он время от времени бросал на Штрассла настороженно-недоверчивые взгляды, стараясь делать это незаметно.
Наконец, появился давешний десятник. Он с удивлением обнаружил, что никто никого не покалечил, все арестованные измочалены и обливаются потом.
– Ну, оберфельдфебель, ты даёшь!
Взвод