Пожиратель нечистот. Денис Александрович ИгумновЧитать онлайн книгу.
могущества и насилием смело можно поставить жирный знак равенства. В самом деле, какая разница убивать самому ради наживы или отнимать добро у других участников рынка, будучи "цивилизованным" бизнесменом? А разница есть. Во всяком случае, для некоторых. Одни назовут их вымирающим видом, доставшимся миру от времён завоевателей, переселения народов, всеобщей резни, а другие, знающие, нарекут реликтом из будущего – обратной связью с безымянным, вездесущим богом.
Дожив до двадцати одного года, Игорь Марков решился попробовать. Он долго обдумывал, планировал, решал, а главное боялся. Победить страх, узнать кто он есть на самом деле ему мог помочь талант, но Игорь не знал о его существовании. Он видел странные, реалистичные до потного ужаса сны и воспринимал их обычными кошмарами своей воспалённой фантазии, он и не подозревал, что за их стеной, на цепи предрассудков сидит пёс его силы. И прикрываясь щитом будки пса, за ним наблюдает совсем уж чужой, поселившийся в заброшенных туннелях разума некто холодный, как плесень, свирепый, будто заражённый бешенством дикий зверь, безумный и одинокий, словно лунный свет.
Беременный самим собой Марков, выигравший в смертельную рулетку у жизни, получивший приз в виде детской души, наблюдающий, неспящий, умело направляющий. Он питал незрелое дитя мечтами, а сам насыщался его страхами и сомнениями, облизываясь на готовящийся в печи разума наваристый бульон смерти. Симбиоз потенциального серийного убийцы, обладающего силой и коварством существа манипулятора, жирующего на людских горестях, и невинного ребёнка.
Приманкой для того, кто прятался внутри, стал дар Маркова. Такие необычные способности, сами по себе, придавали трапезе остроту универсальной приправы, и их необходимо было реализовывать в жизнь, а единственным доступным знакомым путём для непрошенного гостя было большое НАСИЛИЕ. Игорь, правда, не подозревал о наличие у себя таланта и тем более о существовании у него в голове зловещего двойника, но чувствовал. Подсознание толкало его к молоту поступков, инструменту, который освободил бы зверя, как всегда, при помощи судьбы, из карлика возможностей сотворив великана действий.
Марков – изначально порочный тип, осознающий всю ущербность своих желаний, сколько себя помнил испытывал нездоровую тягу к исследованию всего пограничного – боли, душевной болезни, смерти. Он хотел доказать себе, что достоин жить, топтать землю наравне со всеми. Обладая довольно посредственными способностями к обучению, Игоря обуревал мятежный дух. Он учился (не учился, а мучился) на четвёртом курсе биологического факультета Московской Академии Естествознания. В стенах этого никому не нужного (сегодня, но не завтра) анахронизма, доставшегося городу из помпезного имперского прошлого, собралось немало психов, интеллектуальных фриков со всей страны – новые язычники, поклонники мёртвой плоти, расисты и исламисты, поэты ( создавшие три поэтических общества – «Гибель Всему Живому», «Да Будет Тьма» и «Живодёры»), конечно, убеждённые наркоманы, музыканты (в основном металлисты и приверженцы хардкора с явственным кислотным оттенком). Все эти группы, тусовки, отдельные выдающиеся личности страдали выраженным в разных формах нездоровым влечением к смерти. Может быть, почва под корпусами академии излучала нечто такое, что так чудно влияло на молодые мозги. Капище, древний жертвенник, могильник жертв чёрной смерти: документов, подтверждающих какую-либо из версий, не сохранилось, да и интереса к тайнам земельного участка, на котором в тридцатые годы двадцатого века был возведён, тогда ещё один очередной храм науки – институт естествознания, никто не проявлял. Периодически, обычно новенький преподаватель истории, предпринимал попытки частного расследования, но очень скоро его порывы гасли, растворяясь в пыльном молчании архивов. А тайна жила, ждала, манила, отравляла.
И даже среди экзотических зверушек последнего зоопарка редких, вымирающих видов неадекватных личностей, Марков разительно выделялся, если не помыслами, то неизменно следующими за его бесовскими размышлениями дерзкими поступками. Игорь хотел, любил причинять боль, но терпеть не мог, когда при нём кто-либо страдал от боли. У него в душе уживались противоречивые, взаимоисключающие себя чувства. Единственный сын у матери одиночки (папа алкаш бросил их, когда ему едва исполнилось три года; больше они его никогда не видели) пестовал червоточину личности и довольно прохладно относился к нежным росткам сострадания, едва пробивающимися через панцирь безжалостного безразличия.
Шестое октября, поздний вечер, пятница. Игорь уже около часа сидел в кустах, в засаде. Местом дебюта он избрал городской парк-сквер, недалеко от его учебного заведения. Для начала октября было довольно тепло: температура на градуснике застыла на отметке одиннадцать градусов, а Игоря трясло. Оделся он правильно (футболка, свитер, куртка, шапочка, подштанники, джинсы, ботинки на толстой подошве), учитывая тот момент, что ему, возможно, придётся какое-то время просидеть без движения. Дрожь, охватившая его, не имела отношения к капризам погоды, – он волновался. Ему предстояло опасное дело. Игорь рисковал не только свободой, но и шкурой. Не так сильно опасность угнетала, как сомнение в успехе, нарастающее с каждой секундой ожидания, прибывающее весенним паводком, наводнением, тёмными водами, распирающими нервно клокочущее