Я родом из страны Советов. Иван Георгиевич КулаковЧитать онлайн книгу.
музей изобразительных искусств им. Пушкина и Третьяковская галерея. В Третьяковской я был свой человек.
В моей первой школе, где я учился, была изостудия… Там по-настоящему все, даже натурщицы были и натурщики. У нас натурщица была – женщина лет 40, и она всегда с щеткой позировала – то так встанет, то этак… А для тех, кто постарше, позировали даже обнаженные натурщицы… Я долго в ту изостудию ходил, и учительница признала, что я могу хорошо рисовать пейзажи. А потом нам там дали задание – рисовать голову Апполона с его бюста… Я рисовал-рисовал, и никак у меня ничего не получалось; все уже сдали это задание, у Мишки, моего товарища, тоже плохо получалось, но он хоть плохую сдал… А я даже плохую все не мог сдать. Все уже начали что-то другое рисовать, а я все с этим Апполоном мучался. Преподавательница, видимо, не хотела мне отказывать, пока я сам не соображу… Я его, конечно, сдал в конце концов, но и сам понимал, что рисунок этот плохой. Ну вот другое у меня хорошо получалось – кувшины интересные, например. Там черный кувшин ставили, и говорили, мол, в нем несколько цветов: зеленый, красный, фиолетовый… Какой там фиолетовый?! Где там красный? Черный же кувшин! И другие говорят: «Да, все там есть…». И вот я долго-долго смотрел на этот кувшин и тоже начал различать: действительно, серый чугун переливался разными цветами. В этой изостудии случай один был: как-то раз мы с Мишкой пришли раньше времени на занятие, я дверь в класс открываю, а там сидят старшие классы и рисуют натурщицу обнаженную. Я глаза-то вытаращил, кричу: «Мишка! Иди сюда скорее!» Мишка прибегает тут же: «Что такое?», а дверь-то в класс уже и закрыли… А когда уже наше время наступило и мы на занятие пришли, я видел, как за ширмой стояла наша преподавательница по изо и отсчитывала той натурщицы деньги трешками, да их еще так много было… Я тогда и удивился: надо же, человек постоял час просто так, а ему столько трешек насчитали! Мы с Мишкой еще обсуждали это так долго, а потом оказалось, что все остальные-то уже знают давно, что за это деньги платят. Но для нас это было настоящее открытие.
Папа мне тогда все краски покупал – думал, что я буду художником… Но мы потом с Мишкой поняли, что художниками нам не быть, и прекратили этим делом заниматься. Впрочем, в этой изостудии я научился ценить искусство, понимать, какая картина хорошая, почему она хорошая, а какая – плохая… И это мне очень помогло – я даже сейчас картины покупаю. А потом я еще стал фотографией заниматься…
Летом мы отдыхали – ходили на стадион. Стадион находился в Москве около реки – там сейчас Центральный стадион им. Ленина, но его теперь называют просто Центральным. Тогда целыми днями там играли в футбол и купались – я научился нырять… Почти на середине Москвы-реки мы ныряли так, чтобы дно достать; девочки наши на берегу сидели, а мы хвастались перед ними: заплывем на середину реки, нырнем, потом грязь в руке показываем – мол, до дна достали.
А чуть левее этого стадиона были пристани – по Волге и Москве-реке баржи туда приходили с продуктами, овощами, фруктами, рыбой…