Красный человек. Денис Александрович ИгумновЧитать онлайн книгу.
Только к концу посевной, когда вся страна стояла на ушах, и в этом краю объявилась чёрная напасть, ворующая по ночам детей и подростков. Первые кражи случились в конце мая, в деревнях, граничащих с холмистой местностью, в народе называемой – «Чёртовыми Куличами». Там никто не жил, потому что ничего путного, кроме сорняков, не росло, да и жутко было там бродить не только ночью, но и при дневном свете. Не совсем гиблое место, но близко к этому. Где-то в трёх милях от начала Куличей, на самом высоком холме, стояла полуразрушенная башня – тура. Эта башня – всё что осталось от защитных порядков некогда могущественного приграничного королевства воинов. Страна вояк давно, несколько сот лет назад уничтоженная кочевниками, сгинула в вихре времени, а башня осталась. Только с одной стороны стена обвалилась, да прямоугольные зубцы верхней короны стёрлись, приобрели округлость речных гольцов и трухлявость лесных пней. Тура обветшала, внутренние перекрытия обвалились, но, в общем, она оставалась крепким напоминанием о диком прошлом этих земель. Вот из этой-то сторожевой старушки и выходили, по слухам (а как известно, ничего верней народных слухов нет), на охоту чёрные демоны – угольщики.
Ночь, полнолуние, на окраине деревни Скоблянки, не вылезая из будок, воют собаки. Местная дружина из мужичков жмётся к дому старосты. Всё их вооружение состоит из колов, топоров и дубин. Никому умирать, делая запланированный старостой полуночный обход деревни, неохота. Все хотят идти по домам. Там оставлены без присмотра жёны, дети, а тут они, по прихоти старосты, из себя солдат изображают.
– Надо по домам идтить, – говорит маленький мужичок с окладистой бородой и жуликоватыми глазами.
– Чего мы тут высиживаем, ась? Пускай староста выйдет и скажет. Сам он за семью дверями сидит, а мы тута шкурой рискуем, – поддержал мужичка-хитрована голосистый, плечистый парень.
Толпа мужиков голов в тридцать одобрительно загудела. Послышались выкрики – "Правильно! Пущай скажет! По домам!". – Услышав шум, на крыльцо вышел староста. Высокий, крепкий старик с длинной бородой и грозным глазом. Окинув взглядом разношёрстную толпу односельчан, освещённую зыбким пламенем смоляных факелов, он стукнул сапогом, и уже открыв рот, хотел гаркнуть нечто сильное и грубое, способное проникнуть под слой упрямства и страха мужика, когда с дальнего конца деревни заголосила изба. Женский вопль поднялся и упал до визга. Все всполошились и повернулись в ту сторону, откуда неслись крики страдания и боли. Дом старосты Уса Коптильщика стоял на возвышении, в самом центре деревни, поэтому ему всё происходящее в деревне было прекрасно видно. Но это днём – видно, безлунной ночью – нет, а сегодня – вот удача-то – полнолуние и видно, как днём.
Из-за околицы, с чистого поля, на деревню набегали чёрные, чернее ночи, тени. Одно крыло орды самым краешком уже коснулась посёлка. Крестьянская толпа запыхтела и с раскачки рванула навстречу захватчикам. Подняв над головами своё нехитрое, а на вид страшное оружие, мужички, громко топая, приближались к крикам. Бег распалял их чувства, гасил страх в природной свирепости землепашца, словно свечу в озере жидкой