Тельняшка жизни. Виктор КрасильниковЧитать онлайн книгу.
она же урождённая Григорович, дочь последнего царского военно-морского министра (тоже портартурца. – В. К.).
В хрущёвскую оттепель признали за ней право на одну из комнат бывшей петербуржской квартиры. Да жить вдали от родной могилки Мария Ивановна не могла.
Теперь они навсегда вместе. Много лет скромные деревянные кресты были единственным напоминанием о них. Дочь Виктора Андреевича и внук легли в архангельскую землю. Сына погубила сталинщина. От заброшенности и захламлённости погоста рождалось впечатление, что русский народ вымер или куда-то съехал.
Род Карцовых волею непростых судеб обретается ныне в Латвии. По местячковому национализму прибалтов, угождающих тем же мировым доброхотам, они, русские, люди второго сорта.
Автор обращался через местную прессу к городским властям и боссам сравнительно преуспевающего Северного морского пароходства, чтобы достойно упокоить героя-моряка и его верную Пенелопу. Куда там! Чиновники бездушны, богатые скаредны. Есть, правда, исключение. С подтопляемых окраин Вологодского кладбища перенесли на вип-место у храма Всех Святых останки ссыльного профессора Бориса Львовича Розинга. Чем знаменит, поинтересуетесь? Да просто миру телевидение подарил.
Перенос состоялся по воле творческих людей, служителей сотворённого им экрана.
Наверное, есть провидение судьбы даже после смерти. Родина сочла необходимым послать корабль под Андреевским флагом с миссией вернуть прах честно служившего адмирала Григоровича. Доставили, не разлучив с супругой.
Александро-Невская лавра приняла их навечно. Почему же рядом с ними не упокоить Виктора и Марию, ставших единой плотью с таинством венчания? Без всяких натяжек достойных и не такого по жертвенным поступкам чести, доблести, любви.
История о последнем порте адмирала, слава Богу, не закончилась тем, что сгнили крестики и… всё.
Простые архангелогородские люди, пусть по-провинциальному, обустроили место упокоения блистательной четы Карцевых. Сначала заменили сгнившие кресты. Затем потратились на мраморные, обычные памятнички. Есть и третья могилка в оградке – хозяйки той комнатки, в которой доживала Мария Ивановна.
Ну, а имеющие туташную власть, деньги, депутатские ксивы также важно посасывают леденцы глупости. Поди, вовсе уверились: «Они (!) чегой-то решают».
Западня
Бабушек, дедушек любят по-особенному. Отчасти потому, что стоят у представляемых истоков нашей жизни. Все они отмечены добрым словом. Благодарные счастливцы наведываются в гости.
Я тоже хожу, но на кладбища. На Вологодском – папины родители, на Быковском – мамы. На ближнем, первом, от розового мрамора купца Брандта сверну направо. У оградки учительницы Зои Васильевны постесняюсь того, каким ей помнился. Ещё шагов шесть. Где-то они рядом. Скромные кресты не сохранились. Как прикажете обижаться? Ведь это приют только c кажущимися свободными номерами.
Окликну тихонечко по именам и отчествам, о чём-нибудь посетую. Помолюсь за упокой душ. С приличной медлительностью