Первая печать. Наталия ОсоянуЧитать онлайн книгу.
торый сквозь многочисленные щели пробивается солнечный свет. Оказавшись на таком чердаке, ты словно переносишься в странный мир, в котором оживают старые вещи, полно темных углов, а свет, косыми лучами разрезающий мрак, кажется особенно притягательным».
Часть I
Зимняя стужа
Пролог
День был ясным и спокойным, но ближе к вечеру с окрестных гор в долину спустилась снежная буря и устроилась на ночлег. Еще до того, как она обрушилась на Визен, жители этого небольшого городка успели основательно подготовиться к приходу незваной гостьи: крепко заперли ставни, разожгли поярче огонь в очагах и запаслись лопатами на случай, если снега наметет слишком много. Хуже всех пришлось престарелому смотрителю визенского маяка: потирая больную спину, он взял фонарь и отправился на вершину башни, чтобы сменить цвет стекол в ее окнах с зеленого на красный, означавший «опасность». Смотритель по опыту знал, что настоящая опасность для воздухоплавателей возникнет лишь через несколько дней, когда махолеты потянутся целыми караванами на Зимнюю ярмарку в Керлене, а до тех пор погода должна была исправиться… Но порядок есть порядок.
Он поднялся по скрипучей темной лестнице и вошел в маленькую круглую комнату, посреди которой днем и ночью горело холодное белое пламя. Снаружи завывал ветер, а внутри царили сквозняки; огонь же совсем не грел, потому что знаки, покрывавшие очаг, приказывали ему лишь светить. Смотритель поставил на пол фонарь и вдруг понял, что забыл листочки с печатями на столе в своей комнате. Такого с ним раньше не случалось… Хотя, может, он и об этом успел позабыть? Сокрушенно вздохнув, старик снял с пояса пенал, в котором лежали кисть и маленькая чернильница с плотно завинчивающейся крышкой. Давным-давно – сколько кистей стерлось с той поры? – предыдущий хозяин маяка подарил эту чернильницу своему юному ученику и строго-настрого наказал не расставаться с нею. Что ж, этот совет не раз оказывался полезным.
Теперь следовало обойти все окна и на каждом нарисовать печать согласно той стороне света, куда оно было обращено. Эти печати за годы службы стали для смотрителя чем-то вроде закадычных приятелей, он узнавал их не только по виду, но и по характеру: Южная сплошь состояла из извилистых линий, напоминавших о морских волнах, плескавшихся где-то далеко; Западная ершилась ветками сосен и вздымала к небу крутые пики меловых утесов; Восточная блистала острыми гранями драгоценных камней, а Северная походила на один из тех узоров, что рисует на стекле сама госпожа Зимняя Стужа. Смотритель мог нарисовать эти печати в кромешной тьме и под палящим солнцем, левой рукой и кистью, зажатой в зубах.
На недолгое время удалось забыть о спине. Черная тушь на льдисто-зеленых стеклах быстро выцветала, но в нижней части окон уже зарождался тревожный багрянец: те, кто идет с севера, востока и юга, должны были его заметить и повернуть назад, сигнализируя по дороге всем встречным, что в Визене бушует стихия и сейчас туда лучше не соваться. Оставалось лишь северо-западное окно, когда вероломная боль сверлом вгрызлась в поясницу и смотритель чуть не выронил кисть.
– Проклятье… – пробормотал старик. – Как некстати…
На то, чтобы помассировать больное место, а потом с трудом разогнуть спину, ушло несколько минут, а их ценой вполне могла оказаться чья-то жизнь. Смотритель, мрачнея, нарисовал последнюю печать. Что-то исправить было уже невозможно, и он просто ушел, едва не позабыв фонарь, чей огонек в присутствии белого пламени маяка присмирел и затаился.
Само же пламя, оставшись в одиночестве, продолжало равнодушно гореть.
1. Золотые глаза
Вечер выдался на редкость суматошный, хотя вся суматоха выпала на долю Дженны, а Ивер сидела у окна и притворялась, будто рассматривает морозные узоры на стекле. Вышло так, что все восемь пассажиров отставшего от расписания махолета решили поселиться в гостинице «Горицвет». И это как раз в тот день, когда родители Дженны и Ивер отправились в Керлен по делам, повар Тилли наконец-то получил выходной, который слезно вымаливал вот уже недели две, а обе горничные дружно заболели и на работу не явились. В общем, Дженне пришлось самой расселять постояльцев, готовить им ужин, да еще и успокаивать их, говоря, что разыгравшаяся непогода не столь страшна, как кажется на первый взгляд.
– Опасности нет, – раз за разом повторяла Дженна, нервно потирая ключ-кольцо. – Так бывает в наших краях, это всего лишь буря! К утру она притихнет, вот увидите!
Ну да, конечно. Ивер мрачно усмехнулась. Всего-то месяц назад во время такой же «всего лишь бури» подмастерье мэтра Клауса, визенского портного, насмерть замерз в квартале от лавки, да и вообще этой зимой ледяные фаэ лютовали как никогда…
На стекле расцветали ледяные ромашки – гнули тонкие стебли под холодным ветром, упрямо тянулись к невидимому солнцу. За спиной Ивер постояльцы устраивались в общем зале, явно собираясь коротать вечер в компании друг друга; впрочем, ненастная погода всегда сближает даже совершенно чужих людей. У камина сидел щуплый старик, чьи редкие седые волосы были стянуты в мышиный хвост, а одежда поражала обилием